Чэч: Бугор

— А принеси нам, красавица, для начала по кружечке пенного каждому, — бесцеремонно заглядывая в довольно открытое декольте, попросил Иван. — Ещё закусочки какой организуй: мяса там солёного да поострее, сыра копчённого, если есть.

— Есть. Сейчас всё будет, — улыбнулась довольно блондинка и тут же упорхнула.

Я, стараясь делать это как можно ленивее, осмотрелся и с особым удовлетворением увидел тут и Бёдмода, и Ансгара, стражника, встретившего нас у ворот города, и многих других, чьи изучающие взгляды ловил на себе сегодня днём. И удивился, увидев и Трюггви с Фолькором, сидящих за отдельным столиком в углу. Интересно, нам по кружке-то выпить дадут или сразу начнут?

Дали. Ждали мы недолго, и вскоре вновь появилась блондиночка, впечатлившая нашего Полусотника своим бюстом, легко неся в каждой руке по три кружки. А следом шла ещё одна с двумя большими блюдами с мясной и сырной нарезкой. Кружки тут оказались… взрослые, полуторалитровые. Бросив взгляд на соседний стол, увидел, что нет, это не только нас так уважили, такие же кружки стояли и перед другими посетителями. Сурово. Я посмотрел на Миклуша и только покачал головой: куда ему такую? Но говорить ничего не стал: зачем ронять авторитет пацана. Иван перехватил мой взгляд и успокаивающе улыбнулся, проактикулировав: «Я присмотрю».

— За веселье, — как бугор произнёс я первый тост. И мы дружно стукнулись кружками.

— А пойдём, побьёмся на кулаках, просто, без магических умений, а?

Как я только поставил ополовиненную кружку на стол и закинул в рот полоску, оказавшегося в меру солёным и перчёным, мяса, к нашему столу подошёл здоровенный, выше двух метров волколак. И предложил бой. Можно сказать, вежливо предложил, по-доброму. Не успел я ответить, как вмешался Агееч.

— Э-э, погоди, малыш, ты что, правил не знаешь? Прежде чем бугра на бой вызвать, ты должен кого-то из ватаги победить.

— Кого? — недоумённо прогудел тот.

— А хотя бы меня, — поднялся со скамейки старик.

— Так зашибу же, — как-то жалобно прогудела эта орясина.

— Зашибёшь, — тут же осклабился старик, — кружку пенного поставлю.

— Ладно…

— Эй, погодите! — тут уж вмешался Полусотник. — Красавица, скажи сколько в вашем малом бочонке литров эля.

— Тридцать…

— Слушай, малыш, чтобы биться веселее было, ставлю малый бочонок эля на победу Агееча. Ответишь?

Здоровяк как-то растерянно оглянулся на свой стол. А там, хорошо услышав нашу ставку, уже вскочили на ноги:

— Принимается! — заорал ещё один здоровяк. — Ставлю два бочонка в ответ!

— Принимается! — довольно ощерился Полусотник! — Вот теперь веселье начинается!

Арена в этом кабаке напоминала боксёрский ринг. В одном углу стоял скинувший свою меховую безрукавку волколак, а в другом — так и не снявший куртку Агееч!

— Сходитесь!

Волколак широко размахнувшись, бросился на Агееча, видимо, решив закончить бой одним ударом. Блин! Он, правда, думал, так просто расправиться с бродягой, пусть и старым на вид? Агееч ловко поднырнул под летящую руку и впечатал свой кулак прямо в солнечное сплетение парня, оказавшегося совсем не опытным кулачным бойцом. Того, конечно, не откинуло — слишком большая масса тела для удара Агееча, зато согнуло капитально. Не теряя ни мгновения, старик обрушил своё предплечье на толстый затылок парня. Этого хватило — рухнул, как подкошенный.

— Да-а! — заорала хором вся наша ватага, вскинув руки вверх. — Да!

— Пойдёшь? — тронул за плечо Миклуша пацан, на вид его не старше.

Наш пострел тут же посмотрел на меня. Я кивнул.

— Э-э, погодите, — снова влез Иван, чувствуя себя в этой атмосфере как рыба в воде. — Что ставишь? Не пиво же.

— Мороженое⁈ — тут же предложил Фолькор, оказавшийся рядом. — Это такое лакомство, детям нравится.

— Я знаю, что такое мороженое. Миклуш, тебе понравится! Принимается!

И вот пацаны на арене.

— Давай, Миклуш! — заорал я, перекрикивая толпу.

— Давай, Миклуш! — тут же поддержала меня моя ватага. — Давай!

* * *

Друзья, кому не сложно, про поддержать мою книгу: «Чэч: Становление бродяги» на Субботней трибуне АТ. Ссылка на пост будет в комментариях.

Глава 19

— Подъём! Подъём, лежебоки!

Голос Ивана был бодрым до противного. А выпил он вчера не меньше меня, — вот что значит армейская закалка.

— Запустите в него подушкой кто-нибудь, — простонал я, переворачиваясь на другой бок и натягивая одеяло на голову.

— А чего сам не запустишь? — хохотнул Полусотник, стягивая с меня одеяло.

— Сил нет.

Признался я, уже понимая, что от меня не отстанут, и попытался сесть. Удалось. Хотя и с большим трудом. Что я при этом чувствовал, представляет любой мужик, хоть раз перебравший накануне лишка. Хорошо так перебрав и получив в нагрузку пудовыми кулаками по роже.

— Держи, дядя Чэч, — Миклуш, оказавшийся рядом, сунул мне в руку кружку. Непустую. Не с пивом и не со сбитнем. Да, какая разница? Пить хотелось так, что я, наверное, и к дождевой луже сейчас бы приложиться не погнушался. Тем более что на Валере вопросы глобального загрязнения ещё несколько веков подниматься не будут, не то что на Земле.