Чэч: Бугор

Жидкость оказалась прохладной, с приятной такой кислинкой. Залпом опустошив половину кружки, с облегчением, выдохнул.

— Откуда такая амброзия?

— А ты не помнишь? — удивился пострел, растягивая опухшие, похожие на пельмени губы в улыбке. — Ой.

Пацан приложил к ним ладонь и поморщился.

— Вот, а нечего над старшими прикалываться, — хмыкнул я, но не удержался и поинтересовался, — Сильно болит?

— Да, не, — мотнул головой пацан, — только когда смеюсь.

Да, порадовал нас вчера пацан. Вот уж не думал, что так переживать за него буду. Не так, конечно, как тогда у пещеры, тут какое-то другое чувство было.

Соперник Миклуша, несмотря на примерно одинаковый возраст, был выше его почти на полголовы и пошире в плечах. Зато наш выглядел гибче и жилистее. Как и волчонок, Миклуш скинул куртку и красную рубаху, которую успел тайком от всех напялить и теперь красовался ею, демонстрируя через расстёгнутую куртку. «Он здоровее тебя, — шептал на ухо своему воспитаннику последние наставления Полусотник, — поэтому в борьбу не лезь, схватить себя не позволяй. Подскочил, ударил, отскочил. Скорость, скорость и ещё раз скорость. Ты легче его — дольше продержаться должен». Перелезая через канаты, пацан встретился со мной взглядом. Улыбнувшись, я махнул рукой: «Повеселись, малой!»

— Сходитесь! — приказал объявленный судьёй, ещё один седой, незнакомый нам старик.

— Давай, Миклуш! — на миг перекрикивая зал, заорал я. — Давай!

Как и предсказывал Полусотник, волчонок тут же рванул на Миклуша, выставив руки перед собой. Миклуш, напружиненный, как змея перед броском, ждал до последнего момента. А потом чуть подшагнул вперёд, ударив правой кросс в нос, прямо поверх левой руки волчонка, и тут же своей левой короткий джолт в печень. Был бы наш пацан чуть помассивнее, на этом бой и закончился бы, но… Голова Миклуша мотнулась от удара локтем.

— А волчонок-то хорош, — сквозь зубы то ли выругался, то ли признал очевидное Иван. И тут же заорал, — Отскакивай! Разрывай дистанцию!

Миклуш, будто услышав наставника, рванул вбок, одновременно сбивая ладонью удар левой. Но волчонок пёр за ним как привязанный, пытаясь достать прямыми ударами. И снова рывок Миклуша навстречу, — чёткая двоечка влетает в голову противника. Но масса… Массы нашему пострелу явно не хватает. Держа удары, волчонок всё же сумел схватить руку Миклуша, а второй обхватил за корпус. Подворот. Ноги нашего пострела взмыли в воздух. А сам он полетел на пол ринга. Волчонок рухнул на него сверху!

— Рунольв! Рунольв! — взорвалась толпа.

И лишь наша ватага молчала, сжав до скрипа зубы.

Вывернувшись ужом, Миклуш вскочил на ноги и обрушил удары на пытающегося подняться вслед за ним волчонка…

— Да! — заорали мы, срывая глотки. — Миклуш!

… и чуть не свалился от неожиданной подсечки, проведённой Рунольвом. Но удержался, отскочил и снова закружил как лайка вокруг медведя. Подскок, удар, отскок!

— Да! — неистовствовала наша ватага.

— Хватай его! Вали! — поддерживали волчонка оборотни.

И снова Рунольв зацепил Миклуша и снова я замер, сжимая кулаки, когда пацан полетел на пол. И снова, будто мячик, наш пострел вскакивает на ноги, не забыв отоварить соперника. И кружит, кружит вокруг него, скаля зубы!

— Стоп! — крик седого судьи перекрывает гвалт. — Время!

Мальчишки, нехотя, опускают руки.

— Подойдите! — судья берёт их за руки и ждёт, когда стихнут зрители.

Постепенно толпа смолкла. Все слушают судью, не сводя с пацанов глаз. Кто победил? Кто?

— Ничья! — оглашает судья и поднимает руки пацанов вверх. — Это был славный бой!

— Да-а! — орём мы в ответ все вместе. — Да-а!

Рунольв первым подал Миклушу руку поздравляя. Я рванул на ринг и обнял пацана, поднимая его вверх.

— Молодец!

А потом передал в объятия Ивана и Агееча.

— А вот и приз! — фигуристая блондинка протянула пацану большую тарелку с мороженым, политым каким-то розовым сиропом.

— С земляничным, — стрельнула девица глазами на Ивана, демонстрируя своё декольте. — Хотите попробовать?

Потом вызвали Джока и Гнака. Что могу сказать, пацанва старалась, не сдавалась, билась до конца. Но мы остались без двух бочонков пенного, выигранных Агеечем.

— Теперь моя очередь! — не дожидаясь вызова, Полусотник стянул с себя куртку вместе с рубашкой и полез на ринг.

— Три малых бочонка пенного! — заорал я, вскинув руку с тремя выставленными пальцами, даже не дожидаясь, когда определиться соперник Ивана.

— Принято! — тут ответил, стоявший неподалёку, Бёдмод. — Ставлю три в ответ!

— Принято! — подтвердил я.

Полусотник прохромал почти на центр ринга. Зал молчал, ожидая ответа, с уважением разглядывая увечного воина, чей торс был покрыт многочисленными шрамами. Наконец-то его соперник определился. На ринг степенно вышел лысый мужик, возраста Ивана, не уступавший тому количеством шрамов на теле.

— Бой!