Читаем Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне полностью

— Кеша, наверное, в монтажку убежал, — присела, откинувшись на спинку дивана, Карина, — дверь открыта. Я сейчас. Схожу к нему в комнату, сумку разворочу, у него там много запасов… Кофе напою тебя, я его в Колумбии покупала… Супер…

Костя с любопытством осматриваясь, опустился на диван. Его развеселил этот миниатюрный уголок цивилизации. Небольшой телевизор над входом, кондиционер, холодильник с мини-баром, правда, пустым, жёсткое, но всё-таки ковровое, покрытие.

Он готов был поспорить, что в санузле присутствует душевая кабина, не чета их, обколоченной фанерой и бочкой сверху, помывочной.

— Включи телевизор, — Карина подшагнула к сидящему на диване Катаеву, запах сандалового дерева, из другой, мирной жизни, пробивался сквозь, насыщенный дизельной отработкой, воздух, — пульт от тебя справа, под рукой…

Чувствуя, что голос может предательски соскочить на фальцет, Костя молча кивнул и, пошарив рукой по велюровой обивке, нащупал пульт.

Девушка, постояв на пару секунд дольше, чем требовала ситуация, после оживления экрана, улыбнувшись чему-то своему, подошла к выходу из комнаты.

— Буду через пять минут… Если Кеша успел ваших пленников заслать, то скоро покажут… Ну всё… Я за кофе…

Глава XIII

Карина вернулась минут через двадцать. Очевидно, она выходила из модуля — было слышно как хлопала, выпуская и впуская, входная дверь. Катаев даже успел немного подзаскучать. Щелкая кнопками на пульте, он несколько нервно перебирал немногочисленные каналы. Само по себе совместное нахождение с красивой девушкой в условиях ограниченного пространства его не смущало, однако представительница женского пола не была похожа ни на одну из его знакомых. И дело, конечно, не во внешности, хотя и в ней тоже. Карина, как бы это правильнее выразиться, была малость не его полета птица, что ли. Чуть старше его, она вела себя как знающая себе цену женщина. При чем немалую. В тоже время Костя чувствовал, что не профессиональная потребность, ну не только она, обусловила его появление в журналистском вагончике. Карина тянула к себе, с ней хотелось разговаривать, совпадать взглядами на жизнь, ловить одобрительную улыбку и постепенно подсаживаться ближе. В тоже время страх быть осмеянным, «мальчик, ты чего?», сковывал все мышцы, не позволяя пошевелиться. Как мультяшный киногерой, замер и хлоп-хлоп глазками.

— Не успеем сегодня посмотреть, — Карина присела напротив, — Кеша все отправил, но передача уже… В общем, не судьба, солдатик…

Она улыбнулась, глядя через глаза прямо в душу Катаеву. Кипяток из электрочайника, смешавшись с ароматным кофе, наполнял атмосферу флюидами иной жизни. Красивая девушка, умиротворяющая тишина, откровенность уединенной обстановки — все это не расслабляло, а еще больше напрягало молодого оперативника.

— Хороший кофе, — бухнул он, не зная, что говорить в этой ситуации.

— Разбираешься в кофе? — Карина обеими ладонями сжимала кружку, словно грея руки.

— Нет, — честно ответил Костя, — ни в чае, ни в кофе не разбираюсь…

— А почему ты тогда решил, что кофе хороший? — журналистка откинулась на спинку, вновь подарив Катаеву мимолетную улыбку.

— А я и не пил никогда такого, — Костя сделал небольшой глоток несладкой горечи, — да и мне кажется, что ты-то точно разбираешься…

— Что есть, то есть…

Карина, скинув кроссовки, взобралась с ногами на диванчик. Ее спортивные бедра, даже сквозь джинсовую ткань, приковывали внимание глаз молодого изголодавшего организма. Катаев, желая слегка стабилизироваться, сделал еще пару глотков горячего напитка. Небо и пищевод обожгло, но мысли вернулись из розовых далей в объективную реальность.

— Приступим… — девушка поставила кружку на стол и, взяв пульт, скатала громкость на экране до минимума.

— К чему? — Костя с трудом сглотнул комок волнения, чувствуя, как организм начинает выдавать его желания.

— К интервью, — еще шире улыбнулась Карина, — а ты что подумал?

— Это и подумал… — буркнул Катаев, ощущая заполыхавшие уши, — только без диктофона и прочих ваших прибамбасов…

— О кей, господин министр…

Карина, глядя на Катаева, задумчиво покачалась всем корпусом, словно оценивая его возможности.

— Послушай, Кость, — пытливо подалась она вперед, — вот ты не очень похож на омоновца какого-нибудь… Или на военного, типа, «бей-беги», да и возраст у тебя пока еще способный воспринимать информацию адекватно… Вот зачем ты сюда приехал, а?

— Карина, — перебил ее Катаев, — я этих вопросов наслушался еще, когда у себя в отделе руку поднимал, ну, как бы правильно выразиться, добровольцем… А тут…

— А я и ответов много слышала, — в свою очередь перебила его Карина, — разных, от тупых до смешных…

— А от меня какой хочешь услышать?

— От тебя? — девушка вновь взялась за кружку, — интересный… Чтоб ты мне не про «боевые» ваши рассказывал или про борьбу бобра с ослом, тьфу, добра со злом… А про себя, про свои личные ощущения, понимаешь?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее