Чего вы хотите? (сборник)

И через некоторое время, когда заговорили о высоких ценах на ЖКХ, стали выражать недоумение, почему съемные квартиры стоят так дорого и кто их снимает: «Ведь однушка – тысяча долларов! Это какая зарплата должна быть? Шестьдесят тысяч рублей минимум? А если двушка? Сто?..» – Алеша неожиданно раздраженно произнес, даже не произнес, а впечатал:

– Нужно ценить свою интеллектуальную собственность.

– В каком плане, Лёш? – спросила тетя Лена.

– Вы все здесь творческие люди, производите интеллектуальный продукт… Роман, Всеволод очень известные, и всё… – Он сделал паузу, видимо, подбирая нужные слова. – И небогатые, скажем так.

– Стихи – не нефть, – вздохнул дядя Сева.

– Это должно быть круче нефти. Просто нужно себя позиционировать соответствующе… Ром, на сколько ты заключил договор на экранизацию?

– Тебя экранизируют? – удивилась тетя Ника.

– Да это так, – отмахнулся папа, – все заключают такие договоры, и лежат потом без движения…

– Ну, – перебил Алеша, – на сколько?

– Триста тысяч.

– Триста тысяч. Что такое триста тысяч? Это ведь смешно!

– Да и тех не заплатили, – вставила мама. – По условиям, выплатить смогут, когда начнется производство.

– Севе вообще за последнюю книгу ни копейки не дали, – сказала тетя Ника. – Даже десять авторских экземпляров с боем удалось забрать…

– Зато в интернет-изданиях неплохо гонорарят, – сказал дядя Сева. – Книга – это для поэта роскошь.

– А в интернете сколько?

– Где сто долларов за стишок, где – сто пятьдесят.

Алеша хмыкнул:

– Тоже смешно! А пробовали требовать больше? Понимаете, например, что написали действительно отличное стихотворение…

– Бывает, но редко получается.

– Я знаю одного писателя, – заговорил папа, – который хотел больших гонораров… Он когда-то получил очень престижную премию и посчитал, что должен получать приличные деньги за свой труд. В журналах выбивал себе особые условия, в издательствах. Ну и в итоге его перестали печатать просто. Тем более что его книги с полок не сметали…

– Да, кстати, – добавила тетя Маша, – я часто с издателями общаюсь, и они дают понять, что издают поэзию, прозу себе в ущерб.

– Ну, так оно, в общем-то, и есть…

– Всё, я спать! – Настя неожиданно резко полезла из-за стола.

– Ой, загрузили ребенка своими разговорами, – пожалела тетя Ника. – Спокойной ночи, детка!

– Я не детка!

– Ник, не надо ее так называть, – мягко потребовала мама. – Нам пришлось с одной преподавательницей по пианино даже расстаться – она ее упорно деткой называла.

– Извините…

– Я тоже, наверно, – поднялась и Даша; только когда Настя напомнила о сне, она почувствовала, что очень устала. – Хорошо вам посидеть.

Мама сказала вслед:

– Умойтесь, зубы почистите.

Войдя к себе, Даша сразу увидела лежащий на кровати ноутбук. Зеленый огонек зарядки манил открыть, углубиться в разные сообщения, ссылки, фотки… Нет, не надо.

Переложила его на тумбочку, стянула покрывало. Постояла над кроватью и направилась в ванную.

Проходя мимо кухни, услышала почти злой голос папы:

– …Да потому, что русскую литературу в безделушку какую-то превратили! На «Письмовник» заставляют молиться! Акунин у нас – чуть ли не совесть нации! И я не удивлюсь, когда писателей народ давить начнет, как паразитов…

Нет-нет, всё. Спать. Завернуться в одеяло, спрятаться и уплыть.

Глава 5

4 февраля 2012 года, суббота

В позапрошлом году субботу сделали учебным днем. Поначалу это очень напрягло и возмутило – целый день был выброшен из жизни, захвачен школой. Но постепенно то ли привыкли, а скорее почувствовали, как это классно: не семь-восемь уроков, а пять, иногда шесть. Вроде бы мелочь, но оказалось, что за неделю это получается существенное облегчение – к воскресенью приближались не измотанными до последней степени, когда остается лишь одно желание – валяться на кровати, а все-таки более-менее способными что-то делать.

Вдобавок суббота не стала строго обязательным днем – можно было не прийти, сославшись на занятия в секциях, в музыкалке, – в этот день в основном повторяли прошедшее, закрепляли, вспоминали то, что учили месяц-два назад.

Но вот уже второй или третий раз в этой только что начавшейся четверти в субботу устраивали контрольные, диктанты. И, что самое напряжное, начало занятий назначали не в девять утра, как обычно по субботам, а в час дня. И до шести вечера. Полдня торчишь дома бесцельно, маешься, а потом, уже уставший от безделья и ожидания, сидишь на контрольной…

Такие субботы совпадали с массовыми акциями протеста, шествиями за честные выборы. Ну, то есть не совпадали: по радио начальники прямо говорили, что это делается в интересах учеников, для их безопасности. «Лучше находиться на занятиях, чем болтаться где попало и подвергать себя опасности».

Родители Дашу в эти субботы в школу не отпускали. Мама звонила директорше и говорила, что у нее в этот день музыкальная школа. На самом же деле Даша сидела дома с Настей, а родители уезжали на митинги и шествия… Сегодня, четвертого февраля, они стали готовиться с самого утра.