Чего желает джентльмен

Наконец она что-то услышала. Ошибки быть не могло: звуки, тихий рокот его голоса – герцог разговаривал с Телменом. Приложив ухо к двери, Ханна услышала, как отворилась и тихо затворилась другая дверь – и все стихло. В горле у нее словно образовался комок. Исполни, что задумала, – и дело с концом, сказала она себе и осторожно постучала.

Ответа не последовало. Наверное, Эксетер уже ушел в спальню. Ее сердце замерло. Ханна постучала еще раз, потом робко приоткрыла дверь, чтобы только заглянуть и убедиться, что его тут нет, а затем с чистой совестью вернуться к себе и лечь спать.

Герцог поднял взгляд из-за письменного стола. Перед ним лежали деньги – столбики монет и пачки банкнот. Еще был стакан с янтарной жидкостью, а рядом – тонкая тетрадь. При появлении Ханны Эксетер отложил перо. Его брови вопросительно поднялись.

– Добрый вечер. – Она облизнула губы. Ханна никогда не видела его в рубашке и брюках, поверх которых был накинут шелковый халат. – Можно мне поговорить с вами?

Он не ответил; но потом кивнул. Встал из-за стола и ждал с непроницаемым выражением лица. Ханна, сцепив руки, вошла в кабинет и слово в слово повторила речь, которую подготовила, пока взволнованно расхаживала по собственной спальне.

– Я хочу принести извинения за то, что сделала сегодня. Мой поступок был непростителен, и я хочу, чтобы вы знали, как я раскаиваюсь. Больше это не повторится, даю слово.

Склонив голову набок, Маркус смотрел на нее с нескрываемым скептицизмом. Господи! Ханна бросилась объяснять:

– Могу только сказать, что очень сочувствовала бедной леди Редли, ведь совсем недавно я сама едва не лишилась дома. А когда она рассказала мне про детей, я… Я ничего не могла с собой поделать. Но, конечно, была не вправе прощать карточный долг. Обещаю, больше никогда не буду покушаться на ваши полномочия.

– А, семейство Редли, – спокойно сказал герцог.

– Однако я должна искренне поблагодарить вас за доброту, ведь вы вернули им собственность, – торопливо добавила Ханна. Щеки ее порозовели – она не знала: смеяться ей или опрометью бежать к себе – от стыда подальше.

Маркус уставился себе под ноги и вздохнул. Что угодно, лишь бы не смотреть на эту женщину в халате из блестящего шелка цвета фиалки. Черные локоны свободно рассыпались по ее плечам. Он не желал видеть ее в ночной одежде после того, как весь день против собственной воли представлял ее вовсе без одежды.

В конце концов, он герцог Эксетер, и женщины дарили ему себя, а никак не наоборот. Но сегодня он потерял власть над собственным воображением. Что могло бы произойти в библиотеке? Что может произойти, если он решится снова подойти к ней так близко?.. А что случится, если он проведет с ней ночь в постели? Этими вопросами Маркус терзался весь день, с ужасом сознавая, что очень хочет сделать все это.

Мало того, он был готов забыть о нежелательных последствиях подобных действий. В общем, герцог несколько пал духом и в результате на целый день сбежал из дома, решив держаться от нее на расстоянии, дабы поберечь рассудок.

Но она явилась к нему сама и заговорила про Редли.

– Я принимаю ваши извинения, – холодно сказал Маркус. – На этом считаю дело закрытым. – Может быть, на его счастье, она поймет намек и удалится к себе, сбросит халат и ляжет в мягкую широкую кровать одна… Прогнав очередное соблазнительное видение, он с досадой продолжил: – Однако вы должны были учесть, что Редли добровольно предложил свой дом в качестве залога. Ему следовало держать слово, а не прикрываться женой и детьми.

– Конечно, – поспешно согласилась Ханна. – Я это отлично понимаю. – И осталась стоять, не замечая, что он ждет не дождется, чтобы она ушла.

– Что-нибудь еще? – спросил Эксетер, избегая смотреть в ее ясные синие глаза.

– Да, – ответила Ханна нерешительно. – Хотелось бы знать, зачем вы велели мистеру Адамсу вернуть бумаги на дом, да еще с приветом от меня?

Чертов Адамс, подумал Маркус. Когда этот болван научится осторожности?

– Мне эти бумаги больше не нужны.

– Да, – согласилась она. – Но…

Эксетер далеко не сразу нашел в себе силы спокойно встретить ее взгляд.

– Я вернул Редли бумаги на дом, потому что вы ему сказали, что его долг прощен. Поскольку вы моя супруга и герцогиня… – Он немного помедлил. – Я обязан уважать ваше решение. Откажись я поддержать ваше стремление сделать доброе дело, вы бы оказались в глупом положении и почувствовали себя оскорбленной. Я никогда не стал бы унижать свою жену подобным образом.

У Ханны защемило сердце. Она была готова к хорошей взбучке, по крайней мере, к строгому назиданию, что нарушила условия договора и впредь должна следить за своими словами и действиями. Герцог простил долг в двадцать тысяч фунтов только потому, что не хотел ставить ее в неловкое положение, хотя она и не жена ему вовсе. Ханна была польщена и восхищена его поступком, но все же что-то ее настораживало.

– Спасибо, – тихо сказала она.

Он не сводил с нее пристального взгляда.

– Не стоит благодарности.