Чего желает джентльмен

Нужно все это прекратить. В конце концов, он влиятельный герцог, человек ответственный, известный своей рассудительностью и самообладанием. Чтобы какая-то простушка свела его с ума? Ни за что. Недопустимо.

На кухне Маркус намеренно держался у самой стены, наблюдая, как Ханна ворошит угли в очаге и вешает котелок над разгоревшимся огнем. Она двигалась по кухне так, будто отлично знала, где что находится. Розалинда никогда не ходила на кухню посреди ночи, чтобы приготовить себе чай. А такие изысканные дамы, как Сюзанна, вряд ли нашли бы кухню в собственном доме. Но Ханна была здесь своя. Находиться на кухне было для нее столь же естественным, что и на балу у Трокмортонов.

– Хотите печенья? – спросила она, вторгаясь в его размышления.

– Э… Нет. Благодарю. – Он посторонился, чтобы дать ей пройти. Ханна достала чайник и отмерила заварку. Это был не начищенный до зеркального блеска серебряный чайник, который обычно подавали ему на стол. Маркус с удивлением разглядывал керамическую посуду. Должно быть, из этого пьют чай слуги, догадался он. Какой странный оборот приняла его жизнь в последнее время! Кто бы мог подумать, что герцог Эксетер явится на кухню среди ночи и станет пить чай из глиняной кружки?

– Вы часто приходите на кухню? – спросил он, все еще удивляясь своему поступку и новой обстановке.

Ханна грустно улыбнулась, наливая в чайник кипяток.

– Нет. Наверное, у кухарки случится разрыв сердца, если я стану пугать ее своими визитами. Но дома я привыкла бывать на кухне, и… – Она внезапно замолчала. – Вам положить сахар?

– Да. – Он сел за длинный деревянный стол, который, судя по выщерблинам и царапинам на столешнице, верой и правдой служил в доме уже многие годы.

Ханна заняла место напротив. Налила чай, положила сахар и передала ему. Дома?.. Интересно, какой у нее был дом? Какая у нее была жизнь? Он пил чай, не ощущая его вкуса. Каким был ее брак? Впервые Маркус вынужден был признать, что все это ему интересно.

– Какой у вас был дом? – сорвалось у него с языка, прежде чем он успел спохватиться.

Улыбнувшись, Ханна покачала головой.

– Совсем не такой, как у вас. Домик очень маленький и простой, зато уютный.

Никто и никогда не назвал бы Эксетер-Хаус домиком. Маркусу стало интересно, нравится ли ей его дом. Или она предпочла бы маленький, но уютный?

– Вы скучаете по нему?

– По дому? – Его простой вопрос, казалось, привел ее в замешательство. Ханна судорожно схватила чашку, но столь же поспешно отставила ее. – Да, временами. Но в любом случае в дом викария я больше не вернусь, так что скучать по нему смысла нет.

Ага. Дом викария. Там жил покойный викарий. Ее муж. Герцог сделал большой глоток, проклиная собственное любопытство.

– А он каким был? Ваш супруг?

– Стивен? – Ее лицо смягчилось, и незнакомое чувство стеснило его грудь. – Он был добрый, ласковый и великодушный. Он все понимал и обладал ангельским терпением. – Да, прямая противоположность ему, герцогу Эксетеру! Уставившись в свою чашку, он тяжело вздохнул, а Ханна тем временем продолжала: – Он приехал в Мидлборо, когда мне исполнилось шестнадцать, а ему было только двадцать. Предыдущий викарий пробыл на своем посту больше сорока лет. Стивену пришлось очень постараться, чтобы завоевать сердца местных жителей. Он работал с ними в поле, помогал ухаживать за больными. Всегда был готов протянуть руку помощи. И все скоро поняли: иметь такого викария – большое счастье для городка.

– Вы тоже это поняли?

– Конечно. Моя мама умерла, когда мне было десять лет, и у меня на руках остались двое младших братьев. Стивен часто провожал меня до дому, когда я возвращалась из городка. И я, помнится, тогда очень разленилась, рассчитывая на то, что он так и будет таскать мои корзины. – Ханна улыбнулась – странное стеснение в груди Маркуса усилилось, становясь болезненным. – Когда мне было восемнадцать, Стивен предложил выйти за него замуж, но отец не разрешал нам пожениться, пока мне не исполнилось двадцать.

– Почему?

– А кто бы стал готовить и убирать в доме, если бы я ушла? – сказала Ханна и грустно улыбнулась. – Но потом папа смягчился; его убедили мои братья. Вдруг на мне никто больше не захочет жениться, сказали они, и тогда отцу вообще не удастся сбыть меня с рук.

Сложно было представить, чтобы никто больше не позвал ее замуж. Разумеется, позвали бы. Дэвид, например, и она приняла его предложение. Зачем он вообще терзается этими мыслями, мрачно думал Маркус. Зачем он пошел пить с ней чай? И к чему приведет его любопытство, с расспросами о ее доме и муже? Надо твердо понять: чем меньше он знает о ней и о ее жизни, тем лучше.

– Ясно, – сказал он.

Ханна задумалась над своей чашкой, она явно была расстроена. Разговор, похоже, зашел в тупик. Наверное, ей следует проявить почтительность и завершить чаепитие в сдержанном молчании. Только сдерживаться она не желала. Целый день ей приходилось изображать герцогиню; неплохо хотя бы ночью побыть собой.