Чехия. Инструкция по эксплуатации

Это здешнее исключительное богатство, обходящееся без мифов и мучеников, зато порождающее людей отважных и поцелованных музами, все так же привлекает меня заново. Эта вот страна с ее пространством и светом – вот наше окно в Европу, которое никогда так и не разрешило себя закрыть. Это южная, солнечная сторона нашего дома. В других направлениях мы строили, быть может, более амбициозно или претенциозно, вот только кое-что из этого нужно было разрушить и снести – какие-то аркады или ниши, массу украшений – но в этом нам везло.

Да и Морава – теперь я говорю о реке – награждает нас за то Моравское Поле полям Моравии – песками и невысокими холмами, на который возрастает виноградная лоза. Дающая нам и красное вино – единственное, выдерживающее конкуренцию и творящее философию красно-белого гимна в честь этого напитка. Глядя через это южное окно, человек сразу же в большей степени осознает свое существование, ибо существовали ведь и другие. Иногда, правда, появляется горькая мысль, что не всегда мы поступали столь морально и великолепно, как хвалимся. Например, когда глядим на Погоржелице, где лежат закопанные наши немцы – наши жертвы[107]. Свобода Года Господня 1945 началась с мести. Так что ничего удивительного, что свобода эта потом была такой короткой[108].

И, прежде чем вы покинете нашу страну, один вечерок стоило бы провести по-моравски. Лучше всего, в каком-нибудь винограднике, с ласковым небом над головой и с неглубокой долиной спереди. Здесь пахнет виноградными гроздьями, цыкают сверчки, и поет истина без истерик. Лично я предлагаю Бзенец.

Дело в том, что как раз здесь должен был находиться знаменитый замок Бусинец (подумайте о Бусенто в Италии), могучая твердыня, которую тысячу лет назад захватил князь с "типично чешским" именем Уодалрих, чтобы выстроить фундаменты будущего плодотворного единства побеждающей и поющей истин. Единству удалось выжить, хотя гуситы во имя первой истины сравняли потом замок с землей. Можно было бы сказать, что у поющей истины оказалась большая стойкость. Ведь тут имеются песни, которые прославляют давний "старый замок". Понятное дело, имеются здесь и легенды с тайнами, с этим замком связанные. Как будто бы он исчез только вчера. Маленькая часовня, которая во времена барокко заменила громадное строение, не пережила последних дней войны, в отличие от рислингов и бургундских сортов винограда.

Винные подвальчики закопались в твердом песке озера времен третичного периода, в нем полно окаменелостей пресноводных раковин. Правда, их иногда извлекают на поверхность. А эта вот благородная плесень на стенках и на своде дает нам почувствовать, что мы заползаем во внутренности земли. Раньше такие подвальчик называли plže (улитки). Это один из тех случаев ломания языка, в которых l или r играют роль гласного звука. Но, возможно, речь идет о древнем, праславянском слове rils, то есть "большое, заплесневелое место". В центре земли не холодно, постоянные двенадцать градусов круглый год.

По мнению чешских чехов, здешние люди во время пения "вкручивают лампочки". Потому что для нас, пивных болтунов, жестикуляция местных певцов излишне экзальтированна. Только вот здешние люди, то ли молодые, то ли пожилые, выступают как такие, у которых имеется что-то на сердце, а следовательно – и в горле. Руки поднимаются над головой, скорее, в сторону шеи, а ладонь раскрывается, словно бы срывая зрелый плод с невидимого дерева. Так что, когда уста выпевают слова, тело движется в ритм песни, словно бы желая, чуть ли не религиозно, сказать: вкушайте меня все желающие, а так же то, что я сорвал.

V Bzenci, v Bzenci (В Бзенце, в Бзенце)

sú pěkné cérečky, (есть девоньки красивые)

sú pěkní mládenci (есть ребята-красавцы)

А жестикуляция эта обладает еще одним явным посланием: перед вами стоит человек – не ворчун – человек, знающий, что вечные жалобы бессмысленны, равно как и неустанное бунтарство в качестве стиля.

Присаживайтесь! Лавка гладенькая, в столе кое-где имеются углубления. Возможно, что здесь вы похвалите если тот способ, каким вас я сопровождаю по Чехии, то, по меньшей мере, вкус этого бокала рислинга. На бутылках видна не всегда понятная надпись "archiv". Но это никак не символ какой-то нудной бюрократии, а обозначение удачных годов. Взять хотя бы этот: 1977.

Меня всегда радовало то, что год объявления Хартии '77 был удачным годом для виноделов. И кто бы мог представить, что когда-нибудь в этом подвальчике будет сидеть президент уже объединенной Германии с феодальной фамилией Херцог. До того здесь сиживали другие.