Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы

Он, директор, считался когда-то докой по части планирования. И для этого нового телевизора он лично спланировал кривую «нарастающего выпуска»: двухмесячную. Но когда обнаружил, что новее изделие отличается от «Манеса» больше, чем предполагалось, кривая показалась ему короткой — а как ее удлинишь? Начать выпуск раньше положенного срока? Опытники и так затратили много времени. Хотя формально они и закончили разработку модели, но фактически все еще продолжали свои эксперименты — опытный образец не был готов даже к исходу 1959 года. Этого нельзя было допускать: слишком мало времени оставили технологам, а это к добру никогда не приводит. И отложить выпуск нового телевизора тоже нельзя. Директор ничего не имел бы против, если бы «Манес» выпускали хоть до июля — торговая сеть уж как-нибудь смирилась бы с этим. Он даже поручил своему заместителю по технике потихоньку прощупать почву в этом плане, но его сведения безнадежны. Кончина «Манеса» и рождение «Оравана» должны прийтись на один и тот же день и на один и тот же час: все заводы-смежники, а их не перечесть, уже приноровились к этому сроку, к этому дню у них приурочены всяческие перестройки — стало быть, нет пути к отступлению. Производство нового ПТК сорвалось. Выпуск его опытной партии должен был развернуться к 15 февраля, но из-за трудностей с материалом начался только 1 марта. Это отодвинуло производство переключателя на 20 марта. А на 15 марта был назначен выпуск опытной партии всего приемника. Но возможно ли это без переключателя? Начало выпуска перенесли на 23 марта. И вместо предусмотренных 200 аппаратов остановились на 50. Маловато, конечно. Кривую «выпуска» не только не удалось продолжить, она еще и сократилась. Нередко такая кривая мстит за сокращение и в конечном счете уже сама удлиняется: остается только надеяться, что такого сейчас не случится. И еще одно: «Манес», позволявший столь превосходно выполнять план, должен был бы и на финише оказаться достойным своей репутации и сойти с производства в точно установленный срок. А для этого потребовались руки каждого работника до единого, никого нельзя было освободить для испытания «Оравана». И потому испытание «Оравана» поручили ученикам! Столько трудностей всплыло на поверхность — а тут еще ученики! Не было ли это ошибкой? «Да ведь ребята нам все запороли. Они, конечно, из кожи лезли вон, но все равно запороли», — доложил ему главный инженер, когда выяснилось, что приемники, изготовленные в опытном цехе, пошли в брак. Главный инженер и другие работники, оживляя приемники, проводили в опытном цеху ночи напролет — так неужели, же в неполадках, которые они устраняли, повинны были только ученики? Наконец эти 50 аппаратов с грехом пополам заработали. Но серийное производство — нечто другое, чем эта партизанщина по оживлению опытной партии. Они оказались перед лицом основного решения — пустить ли «Ораван» в производство или повременить? Однако запасы материалов для «Манеса» полностью исчерпаны. А 15 апреля необходимо уже начать поставку первых «Ораванов». Все так, но ведь нам не впервой действовать в боевой обстановке! Разве в минувшие два года мы не совершали чудес? И здесь должна быть удача! Решено — завтра, 8 апреля, в производство будет пущено…

На столе директора звонит телефон.

Голос в трубке: — Товарищ директор, приходите, пожалуйста, посмотреть. С минуты на минуту сойдет с конвейера увенчанный цветами последний «Манес»! За ним следует полный поддон конфет!

Директор: — Поздравляю! Бегу к вам!

Снять пенки газетчик Рене опаздывает. Никто не оповещает его о славном мгновении — о нем он узнает лишь на следующий день. Но отразить в газете подобные вещи никогда не поздно. Свою первоначальную ошибку — игнорирование производственной тематики — он, пожалуй, изжил раз и навсегда. Ежедневно обходя конвейеры, он определяет, как выполняется план. В каждом номере у него статьи о производстве! Когда вышел прошлый номер, он сидел в конце своего стола, в упор смотрел на товарища Пандулову, читавшую за письменным столом, благоухающий свежий экземпляр заводской газеты, и, конечно, ждал, что она непременно похвалит его.

Товарищ Пандулова: — Гм-гм. Весь завод смеется над вами.

Рене: — Это почему же?

Товарищ Пандулова: — Вы здесь пишете: «В ближайшем номере мы, несомненно, сможем — с помощью товарищей, которые вопреки трудностям успешно завершили испытания, — ознакомить вас с одной из удачных фаз перехода к серийному выпуску».