Чехов. Книга 10. Грехи отцов

— Можешь забрать их и передать Сергею. Он, конечно, тот еще дурак. Но все же не подлец, как старший брат и не проныра, как средний. Сережка всегда был в нашей семье добрым. Уж и не знаю, в кого. Может, в покойную матушку. Она была хорошей. Мне даже иногда казалось, что она не ушла после смерти за грань. А наблюдает за нами. Но когда умер, понял, что нет ее рядом. И не было наверно с того дня, как ее душа покинула тело.

Старик отошел к зеркалам и принялся пристально вглядываться в поверхность, где отражения уходили друг в друга, образуя жутковатую воронку.

— Я в жизни делал много хорошего, некромант. Ты не думай. Это я с виду такой неприветливый. Но когда был в силе, то рабочих своих не обижал. Заветы предков чтил. Хотя, быть может, и не все стоило чтить. Да только все большое рассмотреть удается со стороны. Вот когда помер, да взглянул на свою прожитую жизнь без прикрас, то понял, что главного-то я и не сделал. Не сказал дорогим людям ободряющих слов. Не похвалил Сергея за то, что он за мной смотрел. Жене его не сказал спасибо. И не наказал, чтобы они берегли друг друга. Чтобы не боялись дитя родить. Потому как есть у меня счет, нарочно для такого случая созданный. И когда жена Сергея понесет, нотариус выдаст им хорошие деньги на расходы.

— Это хорошая новость. Я обязательно скажу им об этом.

— Скажи, некромант. И еще передай, чтобы не держали зла на меня. Потому как это самое зло никому дурного не сделает, кроме того, кто его в душе с собой таскает. Я теперь это точно знаю. После смерти все выглядит иначе.

Я прошел к столу, открыл ящик. В нем лежали толстые тетради исписанные мелким убористым почерком. Я взял одну из них, полистал, ее, рассматривая строчки, формулы, рисунки. Не оборачиваясь, поинтересовался:

— А записи тоже можно взять?

Василий какое-то время помолчал, потом тряхнул головой и выдохнул:

— Забирай. Все равно их свистнут. В лучшем случае выкинут. В худшем….

Он не договорил, но я понял, что имел в виду призрак. Вынул тетради, под которыми обнаружились шесть пачек константиновских пятирублевок.

— На то, чтобы закрыть долг по залогу, наверное, хватит, — пробормотал я, убирая деньги в карман.

— Хватит. И на то, чтобы пианино починить, на котором невестка будет играть и детишек учить.

— А оно сломано? — удивился я.

— Я сделал так, чтобы струны в нем были зажаты. И звук шел глухим и тихим. Потому как только так можно было выжить, когда моя покойная супруга играла. Ты не представляешь, некромант, как скверно она музицировала.

В этот момент за спиной послышались шаги и окрик:

— Стоять!

Я поспешно поднял над головой руки и медленно обернулся. В дверях гаража показались двое жандармов. Один из них был постарше, высокий с пышными аккуратно подстриженными усами. Форма на нем была немного выцветшей и в районе живота казалась тесноватой. Второй же страж порядка был сильно моложе, низкий и коренастый. Его одежда была ему великовата, пуговицы были начищены скверно и часть их казались почти черными. Скорее всего, парень был стажером-практикантом. Однако это вовсе не означало, что этих жандармов не стоило принимать всерьез. Рядом с ними уже стояли огненные тотемы. И выглядели они довольно угрожающе. Один был крупным псом, а второй — филином.

— Не нужно применять силу, — попытался я успокоить стражей правопорядка. — Я вовсе не разбойник, а адвокат Павел Филиппович Чехов.

Жандармы переглянулись, но убирать тотемы не торопились.

— И что же адвокат, важный человек делает в гараже, который принадлежит…

Жандарм замялся, словно вспоминая имя хозяина помещения. А затем произнес:

— Ивану Сергееву.

— Признаться, у вас немного недостоверная информация, — мягко поправил я стража правопорядка. — Сергеев сдал гараж Василию Козыреву. Сроком на сорок девять лет. И бумаги об этом имеются.

— Допустим, — согласился со мной жандарм и с подозрением уточнил. — Тогда что вы здесь делаете? У вас есть бумага на ведение дел от этого самого Василия Козырева?

— Так беседовал с арендатором, — спокойно ответил я.

— Выходит, Козырев — это он? — уточнил второй жандарм и указал на Питерского.

— Никакой я не Козырев, — возмутился тот. — Василий…

— Вот, — перебил я слугу и указал на призрака.

Жандармы, само собой, Василия не увидели. Призрак для них оставался пустым местом. Потому визитеры переглянулись, и я заметил в их глазах тревогу. А затем один из жандармов почесал в затылке:

— А, этот Козырев. Понятно… — протянул он, но я почуял всплеск силы.

— Вас, наверное, перевели в Петроград недавно, — поспешно произнес я. — Все жандармы города знают, что адвокат Чехов — некромант. А Козырев как раз призрак.

— Вон оно что, — протянул молодой жандарм и поправил головной убор.

— Но все равно мой клиент является арендатором, потому что право владения не было передано наследникам.

— Уж не тот ли вы некромант, который некоторое время назад начальнику третьего отделения мертвечиху на допрос привел? — уточнил взрослый мужчина.

Я не смог удержаться от усмешки:

— Он самый. Так вышло.

Я заметил, как усатый жандарм старательно прятал улыбку. Коренастый закашлялся, прикрыв ладонью рот.