Чехов. Книга 10. Грехи отцов

Мы оба вздохнули и вновь не стали озвучивать мрачные подозрения. В комнате на несколько секунд повисло молчание. И Питерский нарушил его первым:

— А вы сегодня хорошо выглядите, вашество, — произнес он, меняя тему.

— Спасибо, — ответил я. — Ты тоже.

Питерский и впрямь выглядел отменно в черном костюме по фигуре и белоснежной рубашке. Герб на его галстуке смотрелся внушительно. Эту одежду они с Иришкой выбирали в одной из лавок и, судя по качеству одежды, Фома хорошо потратился при покупке костюма.

— Постарайся сегодня не теряться. Там будет много важных людей.

— Не переживайте по этому поводу, — успокоил меня слуга. — Водитель вашей бабушки дал мне инструкции. И пояснил, где надо оставаться, чтобы не накликать какой печали. И добавил, что ежели что-то пойдет не так, то следует коротко поклониться и сказать, что мне надобно отлучится в уборную…

— Мудрые советы, — согласился я, осматривая Фому. И отметил, что он стал совсем другим с нашей первой встречи.

Изменилась не только речь, из которой почти полностью ушел особенный говорок, но и внешне Питерский перестал напоминать работягу с порта. Он стал следить за прической, одевался неброско, но вполне по моде. При этом стал увереннее, что отразилось на походке. Хотя, быть может — это его кошачья натура так вырывалась наружу.

— Я за Ярославом, — вспомнил Фома.

Он развернулся и вышел из комнаты. А через пару минут в ней появился культист, оставив позади помощника.

— Что от меня требуется? — деловито уточнил он и слегка настороженно оглянулся. — А Любовь Федоровна не наругает, что я тут шастаю?

— Она пока не объявилась, — терпеливо пояснил я.

— Это пока! — уверенно заявил парень. — А потом вернется и задаст мне перцу, что я в дом пришел без ее ведома и согласия…

— Я тебя прикрою, — пообещал я.

— Хорошо, мастер.

Я быстро пояснил, что ему стоит следить за лекарем и не позволить ему свалиться без сил.

— У тебя хватит сил, чтобы при необходимости его подхватить? — уточнил я.

— Если немного подкормите, то наверняка хватит, — вздохнул призрак. И тут же принялся оправдываться: — Вы мне не велели есть прохожих, вот я и следую приказу!

— Все в порядке… — я щелкнул пальцами и, как только из-под пола выбрался пень, бросил призраку ниточку силы. Тот ухватил ее и прямо на глазах стал внешне почти неотличимым от живого, разве что только румянец на щеках не заиграл. Призрак проявился в реальном мире и изумленно рассматривал себя в зеркале, поворачиваясь к нему то одним боком, то другим.

— Я уже и забыл, как выгляжу, — признался он, качая головой. — А с виду и не скажешь, что недоедал…

— Откормленный, — подтвердил появившийся Фома. — Сроду не поверю, что голодал. Небось воровал с кухни всяческие припасы и хомячил под одеялом.

— Не без этого, — усмехнулся парень и подмигнул Питерскому. — Но по ночам ворочался и поминал Искупителя!

— Неужто совесть мучила? — не поверил Питерский.

— Крошки раздражали, — пояснил парень, и Фома довольно улыбнулся.

Видимо, эти двое нашли общий язык. Хорошо бы еще Любовь Федоровна одобрила парня…

— Машина ждет, вашество, — напомнил мне слуга. И добавил: — Вы сегодня особенно богато выглядите. Прямо как император, только моложе…

— Надеюсь, что не покажусь слишком разодетым — не хотелось бы, чтобы моя спутница ощущала неловкость.

— Арина Родионовна сказала, что ничего не слишком! — внезапно огорошила меня выглянувшая из кухни Иришка.

— Откуда она знает? — не понял я.

— Я ей все описала, — совершенно искренне пояснила девушка. — Это ведь очень важно, чтобы ваши костюмы смотрелись гармонично.

— Спелись, значит… — хмыкнул я, нисколько не удивленный тем, что Нечаева нашла общий язык с кухаркой.

— Не серчайте! — вступился за подругу Фома. — Это нам, мужчинам, не так важно, как мы выглядим. А девицы — они иначе устроены.

— Того и гляди кошелек начнут искать, — тихо добавил я, вспомнив первую примерку Фомы в магазине.

Парень густо покраснел и зыркнул в сторону скрывшейся на кухне подруги.

— Я давно уже так не думаю, — проворчал он и зашагал в сторону лестницы.

— Значит так, Ярослав, — начал я инструктаж, — следи за лекарем. И, на всякий случай, прислушивайся к дому. Если вдруг услышишь какой-то странный зов…

— Какой? — насторожился бывший культист.

— Что-то жутковатое…

Я попытался подобрать слова, и Ярослав мне подсказал:

— Жуткое, как Любовь Федоровна?

— Вроде того… Сразу же ныряй в свой камень и не вздумай идти на этот зов! Это мой приказ.

Последние слова я произнес с нажимом, влив в них немного силы. И слуга покорно поклонился. Лишь потом, с трудом подняв глаза, он уточнил:

— Это может быть опасным для вас?

— Опасным для призраков. А мне бы не хотелось тебя терять.

— Спасибо, мастер. — прошелестел Ярослав и двинулся в сторону комнаты Виноградовой.

Я же поторопился спуститься по лестнице и направился к выходу. По пути вынул из кармана телефон и проверил входящие сообщения. В пришедшем письме было подтверждение доставки букета для Нечаевой. Я вспомнил о цветах в последний момент, потому как привык, что этими вещами занималась моя соседка.

— Где же вы, Любовь Федоровна?.. — пробормотал я.