Чехов. Книга 12. Танец со смертью

Овальные следы становились все ярче, наливались светлой силой. А через несколько мгновений они начали приобретать разные оттенки. Одни были яркие, с выделенными линиями папиллярных узоров. Другие тусклые, наполовину стертые.

— Кувалда успела побывать в руках нескольких человек, — заключил Вахрушев. — Многие отпечатки старые. Увы, быстро восстановить их я не смогу. А вот эти…

Василий Иванович указал не несколько ярких отпечатков и продолжил:

— Эти легко читаются.

— Нас интересуют самые свежие, — поспешно произнес я. Вахрушев взял стоявший на столе фотоаппарат, покрутил объектив и сделал несколько снимков.

— Отлично, — довольно произнес он. — Теперь разберемся с цветом силы.

Жрец коснулся кончиками пальцев кувалды, и вокруг рукояти проступили разноцветные знаки.

— А вот это очень интересно, — произнес Вахрушев. — Признаться, Павел Филиппович, ваша задачка оказалась со звездочкой.

Я уже и сам прекрасно это понимал. Потому что, кроме привычных обозначений цветов силы, на рукояти высветились и какие-то непонятные, переливающиеся кляксы, которые никак не поддавались расшифровке. Даже Алиса поднялась с кресла и подошла к столу, чтобы рассмотреть аномалию.

— Предметы хорошо впитывают остаточные эманации силы, — продолжил Вахрушев. — Вот, например, этому следу природника больше десяти лет. Он очень слабый, но заметный.

Эксперт указал на едва различимые знаки в форме зеленых листьев, которые проступали на рукояти.

— А вот синяя сила стихийника, — продолжил эксперт, указывая на синие знаки-тучки. — Скорее всего, криомастера. Они тоже очень старые. Но эти я вижу впервые.

Василий Иванович указал на темные переливающиеся кляксы, которые проявились на черном дереве.

— Они самые яркие, а значит, наисвежайшие. Но даже на моем ранге следы не распознаются, — задумчиво пробормотал он. — И значит, либо мы столкнулись с новым цветом силы, либо предмет трогал человек, который хотел скрыть следы. Например, мимик, силу которого сложно распознать, когда он ворует чужой облик.

— Вы уже раньше сталкивались с таким? — поинтересовался Питерский.

— Один раз, — ответил Вахрушев. — Но тогда я списал все на ошибку от переутомления. И это было очень давно, когда я только начинал работать. Предмет отправили к кустодиям, и я уж не помню, чем тогда дело кончилось. Времена были лихие и было не до аномалий.

Эксперт задумчиво смотрел на кляксы, а затем обернулся к нам:

— Очень прошу вас, оставьте мне этот экземпляр. Он весьма занятный, так что будет над чем мне, старику, поломать голову.

— Хорошо, — ответил я, понимая, что скоро про эту кувалду выяснят кустодии, которые и изымут ее, скрыв тайну загадочных следов силы. — Когда можно будет узнать результаты по отпечаткам пальцев?

— А, да, — мой вопрос словно вырвал Вахрушева из раздумий, и эксперт вновь стал собранным. — Сейчас.

Он взял со стола фотоаппарат, вынул из него небольшую карту памяти, и направился к компьютеру:

— Базы данных с отпечатками пальцев и силовым следом обновляются раз в квартал, — пояснил он и сел в кресло. — Если человек, которого вы ищете, попал в базу совсем недавно, нужно будет делать запрос в жандармерию. Но для этого надобно постановление, а вы, как я понимаю, хотите сделать все без протокола. Так что в этом случае помочь вам я, увы, не смогу.

Мужчина сунул карту в небольшой переходник и подключил его к компьютеру. Уставился на экран, быстро защелкал мышкой. А затем откинулся на спинку кресла:

— Нужно будет несколько минут подождать, — произнес он. — Процесс достаточно долгий. База большая, сами понимаете.

Я кивнул:

— Преступность в городе снижается, но пока еще не побеждена.

— Вряд ли она когда-нибудь будет побеждена, Павел Филиппович, — покачал головой Вахрушев. — Организованная преступность — это не романтика, которую нам показывают в фильмах и сериалах и про которую пишут в книгах. Это деньги. И большие. А когда на кону стоят десятки тысяч рублей в месяц, всегда найдутся авантюристы, которые рискнут ради такого куша. Сама преступность может меняться, подстраиваясь под реалии. Она может расти в период кризисов и безработицы или идти на спад в сытые годы. Но искоренить ее будет практически невозможно.

Диалог прервал писк, и Вахрушев взглянул на экран:

— Увы, Павел Филиппович, — с сожалением произнес он. — По базе совпадений нет.

— Как нет? — удивленно уточнил я.

Василий Иванович только развел руками:

— Или тот, кого вы ищете, ни разу не привлекался жандармами, не служил в гвардии или наемных дружинах, не устраивался на государеву службу и не получал заграничный паспорт. Ну или он попал в базу до Смуты. Анархия уничтожила многое. Но одно могу сказать точно. На каторгу он не попадал.

— Спасибо, — растерянно ответил я.

— Не за что, Павел Филиппович. Если это все… — произнес Вахрушев и взглянул на висевшие на стене часы, давая понять, что у него еще много дел.

— Да, мы уже уходим, — понял я намек.

Мы вышли из кабинета, оставив Алису и мастера эксперта наедине.

— А мастер Белова… — начал было Фома, но я лишь улыбнулся:

— Осталась, чтобы оставить Василию Ивановичу небольшой подарок. Но вряд ли он его примет.