Чехов. Книга 12. Танец со смертью

— Чернов был неплохим человеком. Хотя мы с ним во многом не сходились во мнениях. Идеалист, который хотел все изменить. А все преступники и люди типа меня были для него чем-то вроде тараканов. С которыми нужно бороться, пока здоровья хватит. Про таких говорили «соль земли». Все изменило вступление в ряды «жандармов». Он получил много денег, а с ними и массу возможностей. Когда лишаешь жизни человека, в тебе что-то ломается. Ты становишься совсем другим.

Зимин посмотрел на меня, и я кивнул, вспомнив императорскую охоту.

— Пролитая кровь может превратить человека в бешеного пса, склонного к бессмысленному насилию, — продолжил криомастер. — Это и случилось с Черновым. Многочисленные убийства толкали его в пучину безумия. Он ошалел от безнаказанности. У многих из нас был такой путь, но не все теряли голову. А его коллеги по банде заметили изменения в друге слишком поздно. И тогда встал вопрос, кто уберет Чернова. Поэтому жандармы и обратились ко мне за помощью. Чернов был неплох в бою. Я бы даже сказал, что он был мощным бойцом. Да еще и на своей территории. Но нас было больше. И он навсегда остался в том подвале.

— Интересный способ спрятать труп, — оценил я. — Если бы не мстительный призрак, который обрел тело, то никто бы и не нашел его.

— В те времена не думали о призраках, — ответил Зимин. — Других забот хватало.

Стас обернулся ко мне и спросил:

— Вы начали искать Чернова, несмотря на то, что мастер Морозов сказал, что сам решит этот вопрос. Зачем, Павел Филиппович?

— Хочу помочь вам, — ответил я. — Как я уже сказал, это дело касается моих близких. И я не хочу, чтобы они закончили свои дни на каторге.

— И что вам удалось выяснить?

Я пожал плечами:

— Ничего. Отпечатков с кувалды нет в базе, цвет силы указывает на то, что оружие в последний раз было в руках мимика.

— Мимика, — задумчиво повторил Зимин. — Вам не кажется, Павел Филиппович, что в последнее время их стало слишком много?

Я хотел было ответить, что все подобные личности должны состоять на особом контроле кустодиев, но промолчал.

— Значит, вы считаете, что Чернов вселился в мимика и покинул особняк, — заключил Зимин. — Это скверно, Павел Филиппович. Мне еще помнится, как тяжело нам удалось поймать предыдущего душегуба с таким талантом.

— Он останется в городе, пока не доделает то, что начал, — ответил я.

— Понимаю. Дома Филиппа Петровича и вашей бабушки уже под усиленным наблюдением. Как и дом Нечаевых. А вот Арине Родионовне лучше какое-то время пожить у вас. Сегодня за ее квартирой присмотрят, а вот завтра рекомендую перевезти ее из комплекса.

— Я поговорю с ней, — ответил я. — А вы?

— Что я? — не понял Зимин, и я пояснил:

— Вы тоже должны быть в списке Чернова.

— Я как-нибудь смогу с этим разобраться, — усмехнулся криомастер.

— Не стоит его недооценивать.

— Поверьте, мастер Чехов, я помню Чернова и знаю, на что он был способен. Полагаю, что смерть не особенно его изменила.

Несмотря на веселый тон голоса, стало понятно, что Станислав Александрович понимал всю серьезность ситуации.

— Если это все, прошу меня простить.

— Конечно, мастер Чехов, — протянул Зимин и положил ладони на рулевое колесо. — Вы подумайте о моем предложении об обучении вождению. Вскоре Фома Ведович окончательно покинет ваш дом, и вам придется нанимать кого-то другого. Не факт, что этот новый сотрудник окажется таким же толковым. Хотя с вашим везением вам достанется кто-то с талантом.

— Обещаю подумать.

Я вышел из салона машины Зимина и направился к авто с номерами семьи.

— Как дела у мастера Зимина? — уточнил Фома, едва я сел на переднее сиденье.

— Отлично, несмотря на его биографию и вздорный характер, — ответил я. — Иногда Станислав Александрович ломает мне все установки, которые я получал в детстве.

— Вы про то, что он замешан в убийстве Чернова? — прямо спросил помощник. — Я подумал об этом, как только мастер Вахрушев упомянул криомастера. Иногда мне кажется, что Петроград — очень тесный город. Иначе как объяснить, что в одном деле оказалось замешано так много знакомых людей.

— Святая правда, — согласился я. — Что думаешь по поводу отпечатков силы на кувалде?

— А что вы сказали мастеру Зимину? — хитро уточнил Питерский.

— Что в деле может фигурировать мимик, — честно признался я.

— Но сами вы так не думаете? — продолжил Питерский. — Иначе зачем бы вам задавать этот вопрос мне.

— У меня есть сомнения.

— Так вот, по поводу силы, Павел Филиппович. Я думаю, что кувалду держал не совсем человек. Если вы понимаете, о чем я.

Я кивнул, соглашаясь с предположением. Питерский же покосился в окно и протянул:

— К слову о кувалде. Кустодии ее изъяли. И сдается мне, ни одной бумаги им для этого предъявлять не пришлось.

Он указал через стекло на Вальдорова, который выходил из здания экспертизы. В руках кустодий нес объемный сверток.

— Ну, если учесть, что она попала на экспертизу в обход закона и не числилась ни в одном протоколе, бумаги и не были нужны, — ответил я. — Теперь они проведут свои исследования.

— Думаете, им удастся что-нибудь найти? — усомнился Фома.