Чекист

— Мы — сотрудники московского отдела ОГПУ по борьбе со спекуляцией, — небрежно сообщил Ясенев.

В этот момент в спецстоловой появилось новое действующее лицо. Высоченный американец взял поднос с рыбными деликатесами, увидел в обеденном зале знакомого, приветственно махнул ему рукой, подошёл и, с бесцеремонностью, присущей янки, не спросив разрешения, плюхнулся на соседний стул.

— Glad to see you, Anatol, — громогласно объявил он.

Бодун вяло кивнул в ответ, потом уткнулся обратно в бумаги.

Ясенев хмыкнул, а Ахмед Кирбазаев насупился.

Американец бросил на них мимолётный взгляд и принялся намазывать на хлеб с маслом чёрную икру.

— Who are these men? — спросил он, неделикатно тыча ножом в сторону визави Бодуна.

Сотрудник «Нефтесиндиката» тихим голосом объяснил who.

О, ГеПеУ! — на ломаном русском воскликнул американец. Он отложил бутерброд, повернулся к своим соседям и с интересом принялся их рассматривать. Заценил папаху, черкеску, вычурное оружие Ахмеда. Затем надкусил бутерброд и вновь перешёл на родную речь:

— Toto, I've got a feeling we're not in Kansas anymore[10], — сообщил он.

— Что он говорит? — требовательно спросил нахмурившийся Ахмед, возлагая правую руку на свой громадный кинжал.

— Он говорит, что ему очень нравится наша страна, — с кислой миной перевёл ответственный работник «Нефтесиндиката».

— Хм, — произнёс Ахмед, всем своим видом выражая недоверие.

— Вернёмся к нашим баранам, — переключил внимание нефтяника на себя старший сотрудник ОГПУ, сгребая со стола бумаги и возвращая их в портфель. — Что вы предпочитаете? Всеобщее осуждение коллег на этом совещании плюс десять лет тюрьмы шпиону и вредителю, или тысячу долларов разумному и сознательному советскому гражданину?

— Тысяча долларов, конечно, лучше, — сдавленным голосом признал очевидную истину Бодун.

— Тогда до скорой встречи в Москве, — сообщил Ясенев, поднимаясь и забирая свой портфель. — Первого числа каждого месяца вас будет навещать мой помощник. Он кивнул на прощание и зашагал к выходу. Вслед за ним, окатив ответственного работника ещё одним недружелюбным взглядом, поднялся с места и Ахмед.

— Пхх. — Вспотевший Бодун снял с шеи салфетку, посидел немного, массируя виски, затем тоже встал и, пошатываясь, направился к выходу. Аппетит у него пропал окончательно.

Американец удивлённо посмотрел на оставленные почти нетронутыми отборные деликатесы — белую рыбу, крабовое мясо, устрицы в майонезе, паштет из омаров, бутылку «Цинандали».

— Oh, these weird Russians, — покачал он головой и принялся за белужий суп.

Глава 2 Хоть кота пивом обольём

После удачного завершения разработки Бодуна, старший сотрудник особых поручений ОГПУ вернулся к делу «Рыбопрома». В оперативном порядке этим трестом занимался член его группы, агент II класса Митя Фельдцерман, а Ясенев только курировал действия подчинённого и, с высоты своего немалого опыта, давал общие советы.

Расследование «Рыбопрома» началось не по предписанию начальства, а по просьбе Льва Самойловича Фельдцермана, заведующего отделом распределения продовольствия в наркомате труда, хорошего знакомого Ясенева. Однажды, во время очередной передачи продовольственных талонов в ОГПУ для подтверждения их списания, старый друг попросил чекиста призвать к порядку зазнавшихся руководителей рыбного треста, особенно его астраханского филиала, которые уже полгода полностью игнорируют требование наркомата о присылке утверждённой планом части производимой ими продукции для передовиков и ударников производства.

Просьба пришлась Перекурову-Ясеневу очень даже по душе. Из прошлой жизни бывший российский полковник знал, что рыбное дело представляет необычайно благодатные возможности для эффективного бизнеса. Правда, и курировали его обычно весьма авторитетные люди, которым переходить дорогу было опасно. Однако, как известно, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Выслушав пожелание приятеля, бывший полковник даже потёр руки в предвкушении немалых доходов. Вот только Лев Самойлович почти сразу охладил его энтузиазм, попросив не слишком напирать на уклонение от налогов и спекуляцию, или, тем более, на связи с иностранными агентами и контрреволюцию, а только помочь восстановить деловые отношения с руководством.

— То есть, брать их под крышу или сажать не нужно? — разочарованно переспросил бывший полковник.

— Что вы, как можно? — ужаснулся Лев Самойлович. — Разве мы бандиты какие-нибудь? Там работают уважаемые люди. Их надо лишь чуть-чуть поправить… эээ… в дружеской беседе напомнить, что нашему наркомату полагаются поставки по государственным ценам, ежемесячно, для распределения среди передовиков производства, — он достал бумажку, — сто килограммов белых рыб, осетра и белуги, десять килограммов чёрной икры, бог весть сколько крабов — ах, извините, — подслеповато щурясь, уточнил он, — это из Камчатки, уже улажено. Так, значит, вяленые щуки, окуни, караси, плотва… да вот весь список. — Он положил на стол перед старшим сотрудником ОГПУ мелко исписанный листок бумаги.