Чекист

Стандартный диалог Кирбазаева с подавляющим большинством апеллянтов выходил кратким:

— За что сидишь? — был первый вопрос.

— Ни за что, — был обычный ответ.

— И сколько тебе дали?

— Пять, или семь, или пятнадцать, — со вздохом отвечал тот или иной зэк.

— Врешь, гнида-контра, — сообщал Кирбазаев, наизусть помнивший выданную ему инструкцию, — ни за что дают десять. Следующий!

В этот раз после предварительной отбраковки в списке на приём к столичному инспектору осталось только четверо.

Первым был типичный с виду профессор, сухонький старичок с бородкой клинышком и в пенсне, притащивший с собой какие-то чертежи и расчёты. Сделаны они были, похоже, углём, на грубой бумаге, а некоторые даже на бересте. Всё это он выложил на стол перед Ясеневым, после чего опустился на стул и протёр платочком лоб.

— Я сделал величайшее открытие! — выдохнул он.

Перекуров-Ясенев принялся перебирать рисунки, профессор же тем временем комментировал:

— Замшелые обскуранты учат, что атом нельзя разделить. Это глубоко ошибочное мнение. Я доказал, что ядро атома состоит из частей, и его можно разбить.

Бывший российский полковник вгляделся в чертежи внимательнее. Его познаний в школьном курсе физики хватило, чтобы понять, что перед ним схематически изображён процесс деления ядра атома, а рядом — нечто вроде примитивной атомной бомбы. Он побарабанил пальцами по столу.

Профессор же тем временем вдохновенно вещал:

— Моё открытие даст человечеству новые перспективы, раздвинет научные горизонты, перевернёт все наши представления о природе.

— Но какая от этого может быть польза народному хозяйству? — прервал его, размышляя, что предпринять и стараясь выиграть время, бывший полковник.

— Неисчерпаемая энергия атома станет двигать могучие машины, осушит болота, обводнит пустыни, — пафосно провозгласил учёный.

Полковник изобразил на лице скепсис.

— Ещё на основе моего открытия может быть создано могучее оружие, — почти шёпотом поведал изобретатель. — Нашей стране обязательно надо заняться его разработкой.

Столичный инспектор снова побарабанил пальцами по столу, покачал головой, и отодвинул бумаги в сторону.

— Вы не понимаете, — дрожащим голосом сказал профессор, умоляюще глядя на собеседника. — Если это оружие попадёт не в те руки, то погибнет половина человечества!

— А если в те — то всё, — пробурчал бывший полковник. — Плавали, знаем. — Вслух же он произнёс, убеждающим тоном: — Ненаучные вещи говорите, товарищ, а ещё учёный.

Но, взглянув на профессора, в глазах которого пылал фанатичный блеск, бывший полковник понял, что тот не уймётся.

— Ладно, я передам ваши материалы компетентной организации, — сказал он, складывая в папку чертежи и расчёты. Фальшиво улыбнувшись обнадёженному изобретателю, чекист добавил: — можете быть спокойны, разберёмся, — но в его личном деле сделал пометку: «контрреволюционер, связанный с террористической организацией „Союз защиты родины и демократии“, а ещё опасный сумасшедший, пытающийся вырваться на свободу и вернуться к террористической деятельности рассказывая о каких-то своих безумных открытиях». Он был уверен, что при такой характеристике ни один следующий проверяющий не рискнёт выпустить маньяка на волю.

Вторым апеллянтом оказался специалист по сельскому хозяйству, в сопроводительной бумаге на которого значилась непонятная запись, заканчивавшаяся вопросительным знаком: «можно ли использовать для охраны кур?»

— Одомашнивание лисиц. Мда, интересная задача, — осторожно произнёс старший сотрудник ОГПУ, слушая посетителя и стараясь припомнить, где же он встречал его фамилию. Очень уж знакомо она прозвучала.

Тот, вдохновившись, прочитал целую лекцию о важности одомашнивания лисиц и о научной новизне этой темы.

— Но ведь говорят, что лисы не поддаются одомашниванию? — задумчиво спросил специалиста по сельскому хозяйству чекист.

Тот, гневно нахмурившись, выпалил:

— Это рутинёрство и лженаука! Будем гнить в подвалах инквизиции, гореть на кострах, но от убеждений своих не откажемся!

— Так, стоп, — поднял руку бывший российский полковник. Он, наконец, вспомнил, где встречал эту фамилию, и сообразил, что связи с ней могут принести проблемы исторического масштаба. — Вы свободны, товарищ учёный. Вот пропуск на выход.

Следующим оказался колоритный дед в вышиванке, с окладистой бородой, в которую были вплетены разноцветные ленточки.

Полковник с любопытством оглядел фольклорного типа.

— И кто же вы такой есть? — поинтересовался он.

— Ведун земли Русской, — с достоинством пророкотал дед.

— За что взяли? — был следующий вопрос.

Дед поскучнел и промолчал.

Перекуров-Ясенев глянул в сопроводиловку. Там было только одно слово: «Дэвочки».

— Ладно, спросим так, — поправился чекист, — что вы умеете делать?

На этот вопрос былинный персонаж откликнулся очень даже живо. — Творю обереги, — густым басом сообщил он. — Из камня драгоценного, из дерева благородного, из металла истинного, из пуха лебяжьего, из чешуи зверя каркадила…