Чекистский невод

– Произошли бы крупные – ты бы со мной не разговаривал, Павел Викторович. Рядовые, можно сказать, неприятности. Все в прошлом. Ты же в курсе всех перемещений значимых лиц? Белецкий на выходные никуда не собирается?

– Белецкий? – Журавлев был озадачен. – Пока не сообщал. Обычно о намечаемых поездках сообщают за сутки… Подожди, Михаил Андреевич, вспомнил. Вряд ли Белецкий куда-то соберется. В субботу у его дражайшей половины день рождения. Шумно отмечать не будут, так, несколько человек. Нина Георгиевна не любит дни рождения. Сестра с мужем придут, они живут рядом; может быть, другие соседи заглянут. Я тоже появлюсь… впрочем, исключительно по долгу службы. Возможно, появятся большие люди – Петр Ильич, Людмила Михайловна, мой шеф Даниил Федорович…

– Дата круглая?

– Не знаю, – простодушно отозвался Журавлев. – Тебе принципиально? Тогда давай считать. Если Белецкому сорок девять, а супруга младше его на пятнадцать лет… Не круглая.

– Павел Викторович, буду должен, – взмолился Михаил. – Помоги туда попасть. Ну, чтобы не шарахались от меня.

– Вот так заявочка… – Журавлев задумался. – Ну хорошо, надо подумать. Заметь, Михаил Андреевич, я даже не спрашиваю, зачем тебе это нужно. Вам, московским, виднее. Ну, своим лучшим другом я тебя вряд ли представлю – не поверят. Усиление охраны ответственных за сдачу объекта лиц – устроит? Или тебе обязательно нужно сидеть с гостями за праздничным столом?

– Необязательно, Павел Викторович, именно так и сделаем. Спасибо.

Важных лиц действительно охраняли. У ограды на противоположной стороне дороги стояла серая «Волга» с двумя задумчивыми пассажирами. Бывалый УАЗ на ее фоне смотрелся разбитым корытом. Михаил пристроился перед ней (чтобы присматривали), заглушил двигатель. Выбрался из машины, забрал с заднего сиденья внушительный, но легкий сверток, хлопнул дверцей.

– Особое приглашение, Павел Викторович? Представишь меня имениннице?

Журавлев всю дорогу вел себя непринужденно и вдруг стал каким-то отрешенным, неохотно слез с пассажирского сиденья. Не сказать что он выглядел нарядно – поношенный «рабочий» костюм, верхняя пуговица клетчатой рубашки расстегнута. Кобура под мышкой не то чтобы демонстративно выпячивалась, но и не пряталась.

– Давай уж сам представляйся, Михаил Андреевич. Не сложилось у меня с Ниной Георгиевной… бывает такое, взаимная антипатия называется. В дом пойду, но это моя работа, так что… рассчитывай на собственные силы.

Журавлев добежал до «Волги», перекинулся парой слов с сотрудниками. Происшествий, разумеется, не отметили. Помимо надзора за Объектом‑220 в обязанности Павла Викторовича входило обеспечение безопасности жителей Стрижей. А также ненавязчивое слежение за их бытием. Первая зарубка в голове: что он там не поделил с супругой главного инженера?

– Прошу, Михаил Андреевич. – Журавлев перешел дорогу и с манерной услужливостью открыл калитку. – Входите, не стесняйтесь, будьте, как дома, хозяева предупреждены. А я здесь побуду, позднее приду, засвидетельствую свое почтение Родиону Львовичу.

Кольцов прошел на участок, стал с любопытством осматриваться. Внутри был аккуратный садик, обширная лужайка. Нина Георгиевна явно экспериментировала – выращивала диковинные цветы, несколько видов стелющегося можжевельника. Вряд ли Белецкий в этом участвовал – времени у Родиона Львовича хватало лишь на то, чтобы осмотреть труды жены. Территория была приличной, ухоженной, переплетались дорожки, засыпанные галькой, похожей на шоколадное драже. В левом углу участка находилась беседка, увитая вьюном, справа – засыпанная гравием автомобильная стоянка, на которой не было ни одного авто. От соседских взоров защищали персиковые деревья. Во владениях Белецких было много цветов. Дом не то чтобы особняк, скромной конфигурации и вместительности. Но весьма неплох – двухэтажный, с намеком на архитектурное излишество на фронтоне. Дом был выкрашен в синий цвет, оконные рамы и наличники поблескивали белой эмалью. Мелькнула мысль: «А ведь жилище государственное, закончатся работы – закончится и жизнь в раю. Не жалко будет расставаться?»