Чекисты

Уверенность, что новый директор Зорин и есть махровый враг народа, у нас была стопроцентная. Мы организовали в отношении его аккуратное наблюдение. Но ничего компрометирующего не нарыли. Дом – работа – дом. На заводе он торчал порой сутками, но организовать нормально производство, как это делал Алымов, у него не выходило. Или, наоборот, цель была в дезорганизации производства? Хотя вряд ли. Агент на новом месте обычно должен закрепиться, проявляя чудеса трудолюбия и эффективности. Просто не умеет и не знает.

С новостями зашел в мой новый кабинет Фадей. Теперь он исполнял обязанности начальника УГБ. И у нас на повестке дня задача – что делать с Зориным?

– Нет у него постоянных контактов с «Картелем», – отметил Фадей.

– Думаю, его, приподняв до директора, на время законсервировали, – поддакнул я. – Дают обжиться. И не хотят засветить. Это положение может длиться и месяц, и полгода.

– И год, – Фадей закурил свой самосад.

– Против нас играют в долгую.

– И ты что, предлагаешь год ждать?

– Нет, конечно. Ситуация не позволяет. За год от завода останутся рожки да ножки. Или его опять взорвут. Собираем материал и задерживаем Зорина. Материализовывать из окружающего эфира нужные доказательства не только Грацу дано.

– А безвинные сидельцы? Алымов, Шалва. С ними что прикажешь делать?

– Пока ничего. Посидят еще. Не растают…

Для Москвы позицию мы решили держать железную: установлено, что Грац был врагом, сумевшим проникнуть в сплоченные чекистские ряды. На должности начальника специальной следственной группы он вредил где только мог. Значит, к его материалам, особенно громким, требуется относиться с подозрением. Многие из них были способом осуществления вредительской деятельности.

Только для кардинальных шагов мне нужны были время и оперативный маневр. Так что старое руководство завода пока что продолжало сидеть в нашей внутренней тюрьме. Создавалась иллюзия, что следствие продолжается и вот-вот прозвучит суровый приговор. Только теперь я полностью держал его в руках, поручив особой бригаде, где не было ни одного из людей Граца.

За пару недель, правдами и неправдами, мы подбили материал на Зорина. Тут пригодились и показания «Моисея», того самого агента, который топил всех по делу «Пролетарского дизеля». Я его вытащил из лесничества и дал на подпись слезливую историю, где обыгрывалась зловещая роль Граца, упоминалось о принуждении им свидетеля к даче ложных показаний. И еще напрямую указывалось, что главный злодей – это не кто иной, как новый директор «Пролетарского дизеля».

Конечно, этого было маловато. Но не страшно. Притянули до кучи за уши еще несколько доказательств. Главное же не сермяжная правда, а основания. Хотя правда была тоже за нами. То, что Зорин враг, лично у меня не вызывало никаких сомнений.

Последнее время Зорин, разругавшись с женой, жил не на городской квартире, а на служебной даче, которая перешла к нему от Алымова. Туда я и послал в один знаменательный день опергруппу.

– Поосторожнее будьте, – инструктировал я. – Он и взбрыкнуть может. В продразверстках отличился, красным отрядом командовал. Непростой человек.

Когда оперативники приехали на дачу, Зорин сидел спокойно за столом. В голове его чернела дырка. На полу рядом валялся пистолет. А на столе лежала записка:

«Так надо. Моя вина на мне».

Понимай как хочешь…

Глава 18

– Как Зорин узнал, что его будут брать? – бесился Фадей, меряя шагами мой кабинет и дымя самокруткой. – Продолжает информация к противнику течь!

– Не всех мы вычистили, – кивнул я, отхлебнув кофе и морщась от табачного дыма – сегодня табак у Фадея особо забористый.

– Но ведь какие строгие меры секретности были предприняты!

– Значит, недостаточные. Надо специальную следственную группу трясти. У Граца там наверняка остались последователи. А то и прямые агенты противника.

– Растрясем, – заверил с угрозой Фадей.

Он начал проверку оперативным путем. Но пока без толку. Нужна была оперативная комбинация по выявлению вражеского агента. Рецептов тут много. Но все они требуют ресурсов и исполняются не так быстро, как хотелось бы. Ничего, я вычищу Управление от предательского сброда. Обязательно вычищу. Дайте только время!

Только вот не знал я, что времени у меня оставалось все меньше…

Следователь и эксперты пришли к выводу, что Зорин совершил самоубийство. Однако в разговоре с нашим экспертом-криминалистом я узнал, что он полон сомнений.

– Локализация следов пороха, – перечислял он, сидя в белом халате за столом в лаборатории и поглаживая трубу микроскопа. – Раневой канал. Что-то не складывается. Так не стреляются. Мне кажется, что всадили в него пулю сантиметров с семидесяти. Руки у него не настолько длинные и гибкие.

– Можешь подтвердить четким заключением? – поинтересовался я.

– Не могу. Это больше опыт и интуиция. Внешне все вроде бы и нормально.

– Ну и забудь, – отмахнулся я. – Будет возможность, мы к этому еще вернемся.

Эксперт дураком не был. Прикусил язык. И больше эту тему не поднимал.

Фадей, узнав об этом, только головой покачал: