Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Осужденные сотрудники Секретно-политического отдела УНКВД во главе с Трушкиным действовали с не меньшим энтузиазмом, чем Карамьппев, но уже на уровне непосредственного выявления и уничтожения «врагов». Едва ли возможно охарактеризовать этих чекистов, включая Карамышева, как ordinary теп. Хотя они были малообразованными выходцами из социальных низов, фактически именно эти люди являлись выдающимся элементом советского общества и именно так они воспринимали сами себя. Они превосходно уживались с системой, продуктом которой они были и внутри которой они сделали головокружительную карьеру. Эта система в период Большого террора вновь предложила сторонникам крайних мер и карьеристам из числа чекистов большое поле для деятельности. Осужденные сотрудники госбезопасности УНКВД по Николаевской области ничего не имели против пыток и фальсификации документов в интересах «облегчения» и «ускорения» своей работы, но не были садистами, действовавшими в своих личных интересах. Их преступления нельзя также документально обосновать чрезвычайно высоким градусом идеологизации. Скорее, они действовали в условиях чрезвычайно перегретой атмосферы беспощадной насильственной стабилизации потрясений, вызванных сталинской перестройкой экономики и общества.

По причине колоссального прироста мощи и возложенных на них общественно-политических и экономических задач, органы государственной безопасности неминуемо должны были рано или поздно оказаться между молотом и наковальней. Требования, обращенные к промышленным предприятиям г. Николаева, были перегружены необоснованными ожиданиями, в то время как технические и организационные возможности были крайне ограниченными, а кадры специалистов — редкими. На производстве не хватало материалов, отсутствовали требуемые специалисты, имевшееся сырье было плохого качества, организация трудового процесса носила хаотический характер[1398]. Решение проблемы по версии местного управления НКВД — стабилизировать ситуацию с помощью арестов и запугивания, приписывая рабочим и инженерам активный и сознательный саботаж, принесло лишь весьма скромный успех, хотя чекисты таким образом и смогли застраховаться от возможных обвинений в халатности. Пожар на судостроительном заводе № 200 летом 1938 г. был не только огромным фиаско николаевских чекистов, а в первую очередь являлся символом плачевного провала государственной политики, направленной на то, чтобы решать насущные проблемы общества и экономики с помощью органов госбезопасности и милиции.

От защиты сталинской клики — к защите государства[1399]

Чекисты и сотрудники милиции привлекались к уголовной ответственности в 19391941гг. отнюдь не по политическим обвинениям в троцкизме. Напротив, их систематически подвергали дисциплинарным наказаниям, переводили на другую работу, увольняли и судили по обвинениям в совершении должностных преступлений, а именно в «нарушении социалистической законности», что являлось знаменательным выражением смены параДИГМЫ мотивов репрессий. После «успешного» поголовного политического и физического уничтожения всяческой организованной оппозиции и любого духа критики изменилась сама цель существования советской политической полиции и, отчасти, милиции. Из инструмента политической борьбы сталинистов, этой наиболее сильной фракции коммунистической партии, направленного против троцкистов, бухаринцев, зиновьевцев и прочих нелояльных групп и лиц, они превратились в инструмент защиты государства. Это принципиальное изменение отобразилось даже в названии политической полиции, которая в 1941 г. стала именоваться Народным комиссариатом государственной безопасности.

Проблема данной интерпретации заключается, образно говоря, в том, что лошадь запрягается здесь позади телеги. Ведь до сих пор нельзя считать установленным, что мотивы осуждения сотрудников госбезопасности и милиции в провинции были такими же, как мотивы осуждения руководителей региональных и республиканских органов НКВД, приговоры в отношении которых выносила в Москве Военная коллегия Верховного Суда СССР. По той же самой причине, а именно вследствие ограничения доступа к архивным источникам, нам до сих пор мало что известно о содержании и мотивах осуждения руководящих кадров центрального (союзного) аппарата НКВД. Однако даже те малочисленные отрывочные документы, опубликованные на сегодняшний день, в которых освещается ход судебных процессов такого рода, по меньшей мере свидетельствуют о том, что и здесь чекисты обвинялись теперь «только» как участники «заговора в НКВД», а не «троцкистского заговора в НКВД». Подкрепляли приговор обвинения в совершении служебных преступлений. К сожалению, правящие российские элиты фактически наложили вето на изучение этой темы[1400].