Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Через несколько дней Кораблев рассказал в Виннице, что в ЦК КП(б)У состоялось совещание начальников областных управлений НКВД и их заместителей, на котором присутствовал Н. Хрущев[1500].

В Каменец-Подольском сотрудники еще до оперативного совещания областного УНКВД поняли, кто виноват и кого надо критиковать. Поэтому никого не удивило, что одним из первых выступил начальник Проскуровского горотдела НКВД Борис Николаевич Самогородский, который утверждал, что нарушения произошли из-за врагов народа, в частности И. Жабрева. Бывший начальник требовал предоставлять следственные дела по шпионажу ПОВ, а чекисты вынуждены были производить аресты подозрительных лиц, на которых не было достаточных материалов. При этом широко применялись избиения арестованных и фальсификация протоколов их допросов. Оперуполномоченный особого отдела 9-й кавалерийской дивизии Стадник поддерживал критику: «Жабрев давал вражеские установки не пускать к арестованным прокуроров, чем нарушали революционную законность». Начальник отдела кадров В. Лелонг сказал о том, что Жабрев дал директиву уволить из «органов» всех евреев. Более того, он якобы говорил, что «нужно в ближайший период нашу пограничную область очистить от евреев». Квинтэссенцией оценок стал вывод начальника 9-го отдела Алексея Николаевича Горца: «Все мы, в том числе и я, являлись слепым орудием в руках этого матерого врага Жабрева»[1501].

В процессе перекладывания вины на персонифицированного врага — Жабрева отчетливо обозначились социальные напряжения и конфликты, настроения и модели поведения чекистов. Во-первых, группа сотрудников обвинила коллег в личных связях с Жабревым. Например, начальник Красиловского райотдела НКВД Мотусевич заявил, что Самогородский был приближенным к Жабреву, получал от него денежные вознаграждения, но ничего об этом не сказал. Начальник погранотряда Зубрило обвинял сотрудников Волочиского райотдела НКВД в том, что они плохо борются с врагами народа, настаивал на массовом выселении из погранполосы колхозников, даже без наличия компрометирующих доказательств. Начальник 4-го отдела Парфенов указал на деятельность Екимова, который как секретарь парткома приезжал в оперативно-следственные группы и требовал предоставления не менее пяти следственных дел в день, а Крутов — 8-12 ежедневных признаний во вражеской работе. Парфенов акцентировал внимание на неправильном осуществлении политических репрессий в отношении разных национальностей: «У нас существовала практика, что если поляк, то враг, если бывший Петлюровец — то враг […]. Наше государство интернациональное, и арестовывать всех поляков — это неверно». На что секретарь обкома А. Власов сделал замечание, что если государство является интернациональным, это не значит, «что не должны арестовывать врагов из разных национальностей». По нашему мнению, эти разногласия возникли вокруг крупной проблемы трансформации отдельных аспектов политических репрессий в своеобразные «этнические чистки». Об этом будет идти речь в последующих частях исследования.

Парфенов обозначил еще одну серьезную проблему органов НКВД в обществе: «Массовой операцией мы вызвали у населения в селах боязнь наших органов». В ответ прозвучали реплики: «Неправильно, это клевета на народ. Нас боятся враги, а народ нас любит». О страхе в обществе, который вызывала кровавая деятельность чекистов, написано немало. О нем знали и его использовали сами чекисты. Тем показательнее высказывания о боязни врагов и любви народа, которые не были аберрацией сознания или ментальной проблемой, а являлись сознательной политической позицией. Недаром начальник 3-го отдела А. Вадис утверждал, что повышение эффективности агентурной и следственной работы «не значит, что мы должны сейчас либеральничать с врагами — это значит, что кое-кого, если это понадобиться, будем пристрастно допрашивать». И далее он продолжил: «…Нужно продолжать громить врагов, а надо сказать, что именно в Каменец-Подольской области есть еще много врагов, с которыми нужно вести ожесточенную борьбу».

Одновременно Вадис подверг критике корпоративные отношения в органах госбезопасности, заявив, что из чекистов создавалась «определенная каста, все делалось в сугубо конспиративной форме, создавалась видимость, что работают много, работают хорошо […]. Чинопочитание, подхалимство являлось обыденным явлением». Бесконтрольное и привилегированное положение в обществе чекистов привело к тому, что их агентуру открыто устраивали на работу директора предприятий и руководители советских учреждений. Можно представить, насколько напряженной была психологическая обстановка в таких коллективах.