Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Также Коркунов признал практику «штурмовщины» как враждебный метод оперативно-следственной работы, который применял в соответствии с установками «сверху», и рассказал об исправлении ошибок. В частности, в Старобельске было пересмотрено 250 дел, полученных из Сталино, принято решение об освобождении арестованных[1640]. Далее он отметил, что после образования УНКВД по Ворошиловградской области перестроил всю работу: пересмотрел учетные карточки, ликвидировал списки, ввел прокурорскую санкцию, без обоснования причин никого не арестовывал[1641]. При этом признал, что иногда бывал суетливым и несдержанным, объяснив такое поведение загруженностью и отсутствием опыта[1642].

Вместе с тем он считал правильным увольнение восьми начальников райотделов, поскольку они не соответствовали занимаемой должности[1643]. Были также отвергнуты упреки относительно вмешательства в работу парторганизации. Коркунов признал только то, что поручал Соколову вносить коррективы в протоколы, касающиеся агентурной работы и отправлявшиеся для ознакомления заместителю наркома внутренних дел УССР А.З. Кобулову[1644].

Коркунов указал, что лично проверял справки на аресты членов партии, опроверг заявления об аресте 50 старых большевиков и убийстве Максименко[1645]. Что касается убийства Эпштейна, то попросил этот факт проверить[1646]. При этом избиение арестованных признал, отметив, что били с партийной совестью врагов народа[1647].

Обвинения в растрате государственных средств также отверг, отметив, что деньги тратил по необходимости, и попросил этот факт проверить[1648].

Что касается социального происхождения, то Коркунов ознакомил присутствующих со своей биографией[1649].

После выступления Коркунова было принято решение завершить собрание. В связи с тем, что Суд выдвинул обвинения не только уголовного, но и политического характера, было принято решение об изложении их в письменной форме. Присутствующим напомнили, если кто-то располагает фактами преступных действий Коркунова, изложить их в письменной форме обкому или горкому КП(б)У.

В результате начальник административно-хозяйственного отдела (далее — АХО) Я.И. Нерозин в заявлении секретарю обкома КП(б)У М.Е. Квасову указал о нецелевом использовании Коркуновым 28460 руб. 06 коп. и об убийстве арестованного Максименко, отметив, что факт убийства могут подтвердить Патратьев, Беркович, Ступницкий[1650].

Заявления о преступных действиях Коркунова были рассмотрены на закрытой части заседания бюро Ворошиловградского обкома КП(б)У 19 января 1939 г. В соответствии с протоколом № 54 на заседании были приняты следующие решения: направить все материалы по делу Коркунова в ЦК КП(б)У и НКВД УССР с просьбой срочного их рассмотрения, после чего принять окончательное решение[1651].

Решение Бюро было озвучено 8 февраля 1939 г. на общем собрании парторганизации УНКВД по Ворошиловградской области.

Согласно протоколу № 2, комиссией обкома было установлено следующее: Г.И. Коркунов бесконтрольно использовал средства из особого фонда и допустил отдельные ошибки в оперативноследственной работе; заявление Я.И. Нерозина — тенденциозно, он несет полную ответственность за растраченные средства, так как знал о безобразии и не предпринял никаких мер[1652]. В связи с этим бюро обкома постановило: исключить из рядов КП(б)У Е.М. Суда, объявить выговор Коркунову и Нерозину, а также рекомендовать начальнику УНКВД по Ворошиловградской области М.И. Череватенко освободить последнего с должности начальника АХО[1653].

В дебатах участвовали Нерозин, Патратьев, Коркунов, Захаров, Афанасьев, Писаренко, Седых, Суд, Черноусов, Шершер, Носовский, Куница, Толмачев, Воронов, Коробчанский, Локотков, Гетьман, Федорчук, Винников, Геллер, Удовенко, Китченко, Соколов.

Нерозин, защищая себя, настаивал на том, что Коркунов не по назначению потратил средства, терроризировал подчиненных, в частности, чуть не довел его до самоубийства[1654]. В защиту Нерозина выступил Патратьев, предложив вывести из состава партийного комитета Хорошилова и Соколова, объявив выговор[1655].

Коркунов утверждал, что доказал ревизору то, что средства потратил по назначению[1656].

Захаров заявил, что надо перестроить всю работу, а Седых не поддержал постановление бюро обкома[1657].

Суд выступил в свою защиту, аргументируя тем, что не был приглашен на заседание обкома, подвергался давлению со стороны Коркунова, а также заявил об антисемитизме[1658].

В свою очередь, Афанасьев рассказал о хамском поведении Коркунова; Шершер, Носовский и Куница — о варварском отношении к подчиненным, Геллер, поддержав Суда, заявил о притеснениях со стороны Соколова, Хорошилова, Коркунова; Винников в свою очередь рассказал о притеснениях со стороны Коркунова[1659].