Челюсти

– Почему?

– Ну, ничего нельзя знать наверняка, но все же… Вчера днем я позвонил в береговую охрану в Монтоке. Спросил, не попадались ли им в последнее время акулы. Они ответили, что ни одной не видели. Ни одной за весну! Ну, не так уж и странно, ведь лето только началось. Они сказали, что вышлют катер вдоль берега и потом сообщат, если вдруг что-нибудь заметят. Ну, я им позже позвонил. Они сказали, что часа два курсировали вдоль наших берегов и ничего такого не увидели. Поэтому в любом случае акул здесь мало. Они также сообщили, что если здесь и попадаются какие-нибудь акулы, то в основном это голубые акулы – длиной от пяти до десяти футов – и еще песчаные акулы, которые обычно людей не трогают. Судя по тому, что рассказал Леонард, он видел отнюдь не голубую акулу средних размеров.

– Хупер говорит, что мы можем поступить следующим образом. Теперь, когда ты распорядился закрыть пляжи, мы можем приманить ее. Разбросать в воде рыбьи потроха и прочие вкусности. Если поблизости окажется акула, говорит он, это сразу привлечет ее.

– Отлично, ничего не скажешь! Только этого нам сейчас не хватало – заманивать сюда акул! А если та тварь и в самом деле явится? Что тогда делать?

– Поймать ее.

– Чем? Моим ржавым спиннингом?

– Нет, гарпуном.

– Гарпуном? Гарри, у меня нет даже полицейского катера, не то что судна с гарпунной пушкой!

– Здесь много рыбаков. У многих есть лодки.

– Да, но это стоит как минимум сто пятьдесят долларов в день.

– Верно. Но мне все же кажется…

Какой-то шум в коридоре прервал Медоуза на полуслове.

Он и Броуди услышали, как Биксби сказал:

– Говорю же вам, мэм, у него совещание.

Затем послышался голос женщины:

– Чушь! Мне плевать, что он там делает. Все равно войду.

В коридоре послышался стук каблуков. Сначала это был один человек, затем двое. Дверь в кабинет Броуди распахнулась, в проеме, сжимая в руках газету, застыла мать Александра Кинтнера. По щекам убитой горем женщины текли слезы.

Через секунду за ее спиной появился Биксби.

– Простите, шеф. Я пробовал ее остановить, – сказал он.

– Ничего, Биксби, – ответил Броуди. – Прошу вас, миссис Кинтнер, заходите.

Медоуз встал и предложил ей свой стул, который стоял ближе других к столу. Но женщина направилась прямо к стоявшему за столом Броуди.

– Чем я могу…

Женщина хлестнула его по лицу газетой. Броуди не было больно, но он был все-таки потрясен. Особенно его потряс звук – такой резкий и звонкий, от него долго гудело в ушах. Газета упала на пол.

– Что это такое? – воскликнула миссис Кинтнер. – Что все это значит?

– О чем вы, мэм? – спросил Броуди.

– О том, что здесь вот написали! Вы ведь знали, что там опасно купаться, что акула уже кого-то прикончила, а вы это скрыли!

Броуди поначалу не знал, что ей ответить. Все сказанное, с формальной точки зрения, было правдой. Он не мог этого отрицать. Но и не мог согласиться, ведь это была еще не вся правда.

– Погодите, – ответил он. – Ну, то есть то, что вы говорите, это правда, но… прошу вас, миссис Кинтнер…

Он мысленно умолял ее взять себя в руки, чтобы он мог толком все объяснить.

– Это вы убили Алекса! – пронзительно закричала она, и Броуди был уверен, что ее крик был слышан на парковке, на улице, в центре города, на пляжах. Что их слышал весь городок. Он был уверен, что слышали даже его жена и дети.

И подумал: «Останови ее, пока она не выкрикнула еще что-нибудь». Но единственное, что ему удалось произнести, это: «Ш-ш-ш-ш-ш!»

– Вы! Вы убили его!

Плотно прижав кулаки к бокам, она наклонила голову и подалась всем телом вперед, как будто пыталась каждое свое слово вонзить в Броуди:

– Вам это даром не пройдет!

– Прошу вас, миссис Кинтнер, – бормотал Броуди, – успокойтесь. Дайте же мне объяснить.

Он дотронулся до ее плеча, хотел усадить на стул, но женщина отскочила в сторону как ошпаренная.

– Уберите прочь свои руки! – завизжала она. – Вы знали! Вы все знали, но ничего не сказали. И теперь мой шестилетний сын, мой чудесный мальчик… – Слезы брызнули у нее из глаз, а сама она вся затряслась от гнева. – Вы знали! Почему вы не сказали? Почему?! – Обхватив плечи руками, словно ожидая, что на нее вот-вот наденут смирительную рубашку, она заглянула Броуди в глаза. – Почему?

– Дело в том… – Броуди с трудом подбирал слова. – Это длинная история. – Ему казалось, что он ранен, что его покидают силы, как будто в него выстрелили. Он не был уверен, что сможет ли даже что-нибудь произнести.

– Кто бы сомневался, – сказала женщина. – О, ужасный вы человек. Вы просто ужасный, ужасный человек… Вы…

– Да прекратите же! – крикнул Броуди, и в этом выкрике были и мольба и требование. Женщина замолчала. – Ну, а теперь послушайте меня, миссис Кинтнер. Вы неправильно все поняли. Все было не так. Спросите у мистера Медоуза.

Остолбеневший Медоуз молча кивнул.

– Конечно же, подтвердит! Отчего ж не подтвердить? Он ведь ваш приятель, не так ли? Может, он даже науськивал вас. – Ее снова охватил гнев. – Вы, наверное, сговорились. Так ведь проще. Может, вы даже на этом заработали?

– Что?!