Челюсти судьбы

Каяк туристов атаковала не бычья акула – но кархародон. В первый миг показалось, что на записи я сам и арестовывали меня тем утром не зря…

Потом понял: очень похожая, с нетипично темной окраской брюха, не встречающейся в природе, – но все же другая акула.

Другая акула-оборотень…

Пазл сложился. Я понял, что со мною происходит.

* * *

Кархародонов осталось в мире очень мало. По одним оценкам две тысячи, по другим три – в любом случае это капля в море, вернее, в Мировом океане.

Большая белая акула – рыба-одиночка, в стаи не собирается. И не привязана к постоянному ареалу обитания, запросто и бессистемно совершает путешествие от берегов Южной Америки к Новой Зеландии, потом еще куда-нибудь…

При таких вводных вид не имеет шансов сохраниться: у производителей вероятность случайно встретиться среди безбрежных океанских просторов и зачать потомство – практически нулевая.

Однако кархародоны, вопреки всему, не вымирают. Радиомаячки, которыми метят акул, показывают интересные вещи: самец, словно получив неведомый сигнал, вдруг перестает кормиться и устремляется в путешествие – целенаправленно, по прямой, порой за сотни миль. И где-то в открытом море его путь пересекается с траекторией самки, готовой к зачатию… Механика таинственного зова, отправляющего самца в путь, не изучена, даже физическая природа его не ясна.

Я заподозрил, что нечто похожее притащило меня сегодня к Уткиной Заводи – воздействуя помимо сознания на акулью часть личности, сейчас крепко спящую.

До сих пор таких казусов со мной не случалось… Ни в Питере, ни во время командировок в далекие моря, хотя большие белые акулы там водились. Но я ведь не был обычным кархародоном. Я считал себя уникальным и неповторимым существом…

И вот теперь нашелся второй кархародон-оборотень. Самка, нет сомнений – иначе с чего бы «акулий зов» сорвал меня с места?

Этого не могло произойти, если генная теория вкупе с теорией вероятностей хоть чего-то стоят.

Это произошло. Фатум… Рок… Судьба… Как ты ни называй силу, управляющую случайностями, но она сделала так, что редчайшая и неповторимая комбинация генов повторилась.

Ах да, Властимир… Он, конечно же, не занимался преднамеренным вредительством. Он ошибся и сумел убедить в своем ошибочном мнении других. Его подвела, как это ни странно, привычка к дотошному и скрупулезному анализу… Обдумав все, что нам стало известно о подводной хищнице, он решил: самый вероятный кандидат в подозреваемые – именно бычья акула… И занимался реставрацией записи, уже имея готовое решение. Что-то подрисовывал, что-то убирал, в общем, подсознательно, без злого умысла, подгонял задачку под ответ. Подогнал, но ответ оказался неверным.

– Сереженька, с тобой все в порядке? – голос Даны звучал тревожно, и я понял, что это уже не первый ее вопрос, но предыдущие скользнули мимо сознания.

– В порядке, – подтвердил я, возвращаясь в машину.

– Поедем домой?

– Чуть позже… Дана, а выведи-ка на экран картплоттера траекторию нашего движения по Русановке. Вернее, моего, до того, как отдал тебе управление.

Глава 12 Немного русского шансона

Имя заведению придумали без малейшего проблеска фантазии, называлось оно «Уткина Заводь». Похоже, как раз к нему я приближался по сходящейся спирали, когда бездумно катил по темным улочкам, – точь-в-точь словно акула, сужающимися кругами подбирающаяся к жертве. Или к самке… Запасными маловероятными вариантами стали АЗС и закрытая по ночному времени «Пятерочка».

Небольшую парковочную площадку машины заполняли едва ли на четверть. Наверное, большинство завсегдатаев обитает в зоне шаговой доступности… Знакомиться с этой публикой не хотелось, райончик тот еще, и наверняка здесь тусуется какая-нибудь приблатненная гопота… Из «Уткиной Заводи» доносился разухабистый шансон, подтверждая мои мрачные подозрения. Визиты чужаков в места, где люди пьют спиртное под этакие записи, редко завершаются тихо и мирно…

– Дана, я оставляю тебя в машине. Тут всего можно ожидать, не угонят, так свинтят все четыре колеса легко и просто.

– Вообще-то для борьбы с автоворами давненько изобретена сигнализация…

– А воры давненько научились ее отключать, – в тон подхватил я. – Давай не будем спорить, ладно? Остаешься здесь и в случае чего поднимаешь тревогу.

…В одном я ошибся: хриплый баритон, услаждавший слух публике, звучал не в записи, а принадлежал живому исполнителю. Он сидел за синтезатором, а за его спиной, на неосвещенной части сцены, смутно виднелись два гитариста.

В остальном действительность оправдала ожидания. Здесь курили, хотя курение в заведениях общепита не первый год запрещено. Здесь деловито, словно спеша успеть к заданному сроку, опрокидывали стопку за стопкой мрачные и коротко стриженные личности в кожаных куртках, словно вынырнувшие из 90-х. Трое сурово и солидно выглядящих мужчин о чем-то совещались, и столик их как будто огораживала невидимая стена – за соседними никто не сидел. Компания молодых людей, засевшая в углу, уже успела изрядно нализаться. Юноши зыркали по сторонам, не иначе как в поисках приключений…