Челюсти судьбы

– Ты?! Ты ведь знаешь, что боги существуют, наверное, даже встречался с ними… Встречался?

– Было пару раз…

– И при этом ты сомневаешься в их существовании? Ты, Дарк, раздвоением личности не страдаешь? Шизофренией, проще говоря?

– Страдаю. Раздваивается личность на две ипостаси, есть такое… В личном деле все изложено. Короче, я атеист-агностик. Точка, вопрос закрыт. На том стоял и буду стоять.

Заблудовский задумался, говоря словно сам с собой:

– У нас, конечно, свобода совести… но культорг-атеист… как-то не очень…

В душе трубили победные фанфары. Стану первым человеком в Институте, отмазавшимся от Заблудовского! Эх, надо было сразу ему сказать про атеиста-агностика…

Я недооценивал зампокульта. Он зашел с другого фланга:

– А родители во что-то верили?

– Верили, а как же… Что мумия, лежащая в здешней пирамиде, жила, живет и будет жить, что она руководит и направляет…

– Ага, ага, культ мертвых, что-то верхнеегипетское… – оживился Заблудовский. – И ты в это верил в детстве?

– Ну-у-у… до второго класса верил, пожалуй…

– Чудненько! – Ручка быстро забегала по бумаге, потом зампокульт пришлепнул печать и протянул мне удостоверение. – Держи. Иди и работай. У тебя сейчас период временных сомнений, но вера вернется, уверяю, непременно вернется. Квартальный отчет приноси через три дня, а заодно, чтоб дважды не ходить, прихвати план культмероприятий отдела на второй квартал.

В коридоре я полюбопытствовал: ряды какой конфессии пополнил?

«Неоанубизм», – вписал недрогнувшей рукой зампокульт в соответствующую графу… Язык мой – враг мой. Ну что стоило сказать, что и родители были атеистами?

* * *

Итак, до медизолятора я добрался, обретя по пути статус неоанубиста-неофита и должность культорга ОСВОДа. Надеюсь, на обратном пути ничего дополнительно не приобрету.

Катю Заречную, как мне показалось, не выписывали исключительно из перестраховки… Либо потому, что на начальственном Олимпе пока не приняли окончательное решение о ее судьбе. В кровати она уже не лежала, свободно передвигалась по довольно просторной палате, одетая в спортивный костюм.

– Привет. Мы встречались, даже дважды, но я тогда не представился. Меня зовут…

– Я знаю. Сергей Чернецов по прозвищу Дарк. А меня зовут Света. Или Катя… Кто как привык, так и зовет, если долго не прихожу.

– Как самочувствие?

– Твоими молитвами… Словно сквозь мясорубку пропустил, ремнями напластал, – и еще спрашивает…

– Я реально не хотел… Вернее, хотел не я.

– Да не бери в голову! – заговорила она совсем другим тоном, потом рассмеялась, хлопнула меня по плечу. – Поплавала в вашем бассейне – даже шрамов не осталось, а уж думала: все, не носить мне коротких юбок…

Я смотрел на нее и думал: ни малейшей тяги к ней в ее человечьей ипостаси не испытываю… Полный ноль. Ну не нравятся мне фабрично-заводские девчонки, исполняющие шансон хрипловатыми голосами.

И все-таки хорошо бы ее отправили куда подальше… В Дальневосточный филиал, например. Вдруг оттуда не дотянется проклятый зов? Ведь придет срок, и он вновь потянет меня на невидимом аркане…

– Что уставился?

– Нравишься, – соврал я. – Предложение о десяти тысячах в силе?

– Отвянь.

Нет… Полный ноль. И это хорошо, и это правильно.

* * *

– Может, участвовала в каком-нибудь странном ритуале? Его могли представить игрой, например…

Она покачала головой.

– Какие-то новые вещества? Напитки?

Тот же самый жест.

Наверное, зря я взялся за это дело, лучше бы с Катей побеседовал кто-то, больше понимающий в инициациях…

– Хотя погодь… Было… С напитком точно было…

Я начал выпытывать подробности. Выяснилось: произошло все в «Уткиной Заводи», вечером в пятницу… вернее, уже наступила суббота… в общем, они с братом откатали выступление, до закрытия оставалось с полчаса, когда к их столику подсел какой-то мужик. Новый, не из местных. И, как выразилась Катя, «конкретно присел Женьке на уши». (О том, что Евгений Паруцкий, он же Михаил Рваный, приходится Кате единокровным братом, я уже знал.)

– На какую тему «присел на уши»?

– Не помню… Я под коксом была… – безмятежно ответила Катя. – Этот же кент и угостил, но, видать, ему бодяжный впарили… штырил как-то не так, необычно… Я так-то на кокосе не сижу, но пробовала, случалось… В общем, базарили они с Женькой долго, там уже закрылись, прибирать начали, но нас-то не гнали, понятно… Потом он флакон достал…

Оказалось, что «флакон» в данном контексте не синоним «бутылки». Именно флакон, в каких бывают духи, – граненый, из толстого стекла, с притертой стеклянной пробкой. Только слишком большой для духов. Флакон заполняла ярко-алая жидкость, что-то о ней мужик забавное говорил, но Катя не помнит…

Мужчины выпили хорошо, а Катя сделала лишь глоточек, чтоб не обидеть. Она к спиртному равнодушна, у нее мать была алкоголичкой – так что насмотрелась, и эта дорожка не для нее. Но поскольку Женя ни в кого не обернулся, да и мужик, наверное, тоже, история с флаконом вроде бы не при делах…