Челленджер

– Любая реальная вещь, скажем, яблоко, по мнению Платона и его приспешников, является проекцией стоящей за ней идеи. – Ариэль схватил яблоко и потряс им перед моим носом. – Эта идея совершенна и содержит всю, так сказать, суть яблочности. Наше яблоко, как и любое яблоко в этом мире, есть тень сиятельной идеи абсолютного яблока, упавшая или буквально впрессованная в материю.

Завершив логические построения, Ариэль поставил фрукт обратно и оглядел присутствующих, то есть меня и яблоко, оценивая произведённое впечатление. Впечатление действительно было неизгладимым: не знаю как яблоко, но с меня враз слетела утренняя сонливость. Удовлетворившись моим ошарашенным видом, Ариэль устроился поудобней и продолжил:

– Так вот, людям, мыслящим как Платон, – ещё один красноречивый взгляд, – свойственно думать, что, взирая на отбрасываемые тени, они способны узреть истинную сущность. Мало того, им мнится, что и другие, глядя на те же тени, видят ту же единую абсолютную идею. И когда вы говорите "яблоко" и я говорю "яблоко", вам кажется, что подразумевается одно и то же. Но это не так! И хотя я считаю Платона философом глубочайшим, то бишь, достойным глубочайшего… – Он замялся и, чтобы сохранить темп, практически заорал: – Я с вами кардинально не согласен! Нет абсолютных идей, стоящих за схожими объектами! Все идеи субъективны! И любое взаимопонимание зиждется исключительно на чёткой согласованности понятий.

Он наклонился, выудил пакет с яблоками помельче и вывалил содержимое на стол. Плоды раскатились. Несколько упало на пол.

– Вот! – он сделал широкий жест. – Пожалуйста.

Возвышаясь над заваленным яблоками столом, Ариэль выглядел сурово и внушительно, под стать мыслителю, бросающему вызов законам мироздания. Он глянул на меня, ожидая возражений из лагеря оппонентов, но я сделал вид, что подавлен мощью аргументации.

Возобладав над Платоном в моём лице, Ариэль пребывал в окрылённом состоянии, и сражаться с действующим начальником за взгляды давно почившего философа было глупо. Хотя, признаться, так и подмывало ляпнуть, что несмотря на всё вышесказанное и вопреки вопиющему отсутствию точного определения этой самой яблочности, ни одному из нас, как вероятно и Платону с Аристотелем, не пришло бы в голову усомниться в том, что разбросанные фрукты – ничто иное, как именно яблоки. Однако, собрав волю в кулак, я мужественно промолчал и даже несколько раз вдумчиво кивнул в подтверждение неопровержимости его доводов.

– Поскольку мне удалось тебя убедить, – подытожил Ариэль уже более спокойно, – нам остаётся договориться, что каждый подразумевает под словом "яблоко". У нас в этом смысле разногласия на каждом шагу. Но мы будем бороться и, я верю, достигнем взаимопонимания. И, не откладывая, приступим к определению терминов: когда я говорю "вовремя", я имею в виду десять ноль-ноль, а когда ты…

И пошло-поехало… Напоследок, он многозначительно вручил мне так и оставшееся в центре стола большое яблоко.

Глава 9

…Он пребывал в том счастливом расположении духа, когда мужчины забывают, что у них есть наружность.

П. Г. Вудхауз

Выходные ухнули в пропасть меж бесплодными потугами довести рабочий план до приемлемого состояния и столь же безуспешными попытками отоспаться. С Ирой мы почти не виделись. В пятницу было школьное мероприятие, потом детский день рождения, вернувшись с которого она долго укладывала ребёнка. Приехав, я застал её совсем обессиленной. Мы не встречались целую неделю, и Ира старалась казаться весёлой и бодрой. Это было трогательно и грустно. Сославшись на работу, я вскоре отправил её спать и вернулся домой.

В офисе всё понемногу устаканивалось. Параллельно с написанием плана я уже в середине прошлой недели принялся непосредственно за сам проект. К слову, вопреки титаническим усилиям по шлифовке и улучшению этого самого плана, вернее, наоборот, именно благодаря нашему чрезмерному рвению, согласовать конечный вариант так и не удалось. Ариэль упорно назначал новые и новые встречи, на которых мы, изматывая друг друга, ходили кругами, всё глубже увязая в бессмысленных лингвистических дебатах.

В итоге Арик неизменно браковал очередную версию. Это порядком изнуряло и отнимало время, но уживаться с придурью начальства мне было не впервой, и я незаметно втягивался в работу. Цель определена, вызов брошен. Поставленная задача являлась интересной и сложной, если вообще выполнимой, и потому ещё более желанной и будоражащей. Сперва я тонул во множестве незнакомых терминов, но постепенно, уясняя общую картину, начал свыкаться и осваиваться.