Человеческий фактор

– Вот и хорошо... Так вот, чтобы ни одна из этих симпатичных тварей не догадалась, что с вами что-то произошло, что с вами что-то случилось, и так далее. Я доступно выражаюсь?

– Вполне.

– Вы в безопасности, пока заказчик вам верит. Постарайтесь его не разочаровывать. Лишать человека веры – это не самое лучшее занятие на Земле.

– Тут вот рядом сидит Алик... Он интересуется – как нам быть с пивом, с Фатимой, как вообще нам поступать в этом направлении? Что позволительно, что непозволительно?

– Все позволительно. Более того – вы просто обязаны навещать Фатиму, она хорошо к вам относится, не огорчайте красавицу.

– Почему вы решили, что она хорошо к нам относится?

– Сама сказала.

– Так мы... В ее глазах... Засвечены?

– Ни в коем случае! Упаси боже! Как ты мог подумать такое... Обо мне?! А совесть?!

– Как же вы узнали?

– Есть разные способы, приемы, методы... Почаще общайся со мной, Михась, научу.

– Похоже, мне от этого общения уже никуда не деться...

– Я всегда подозревал, что ты умный человек, – рассмеялся Анпилогов.

Не сразу, конечно, но спустя какое-то время Епихин сообразил, догадался, спохватился – не надо было говорить Михасю о том, что он уезжает на какое-то время, ошибка это. Потому что отъезд – это уже след, улика, подозрение. Крякнул с досады, чертыхнулся про себя, но вернуть сказанное, как известно, уже нельзя. Одна была надежда – Михась и Алик, с их пропитыми мозгами, вообще не услышали этих его слов, пропустили мимо ушей, как что-то незначащее и к делу не относящееся. И собираясь звонить из близлежащего, недоброжелательного к нам государства, он решил сделать вид, что находится в Москве, приглядывает за ними, чтоб, не дай бог, не напились, не повели себя опрометчиво и безрассудно.

Так он подумал, когда однажды вечером, сидя у телевизора, увидел в последних известиях кровавые кадры, которые с таким мастерством и усердием изготовил хитроумный Анпилогов. Рядом с ним сидела красавица Жанна, она тоже видела эту передачу. Все усилия Епихина были направлены на то, чтобы не заметила она его напряжения, да что там напряжения, его оцепенения. Пальцы Епихина с такой силой впились в подлокотник кресла, что Жанна заметила.

– С тобой все в порядке? – спросила она все-таки.

– Почти...

– Что-то случилось?

– Сердце... У тебя валидол далеко?

– Найду, – Жанна поднялась, покопалась в своей сумочке, нашла что-то похрустывающее. – Перегрелся, наверно, – великодушно сказала она, не отрывая взгляда от телевизора.

– Да вроде и жары не было, – ответил Епихин первыми попавшимися словами. – Пройдет, не впервой...

– Опять кого-то хлопнули? – спросила Жанна, решив, что достаточно дала времени Епихину прийти в себя.

– Ты о чем? – спросил Епихин и в ее глазах окончательно себя выдал, показал, что передача о заказном убийстве его зацепила. И если он не хочет в этом признаться, значит, хорошо зацепила.

– Чисто сработали ребята, – продолжала Жанна, выколупывая таблетку из фольги. – Средь бела дня, без свидетелей... Даже их машину, оказывается, никто не видел.

– Так не бывает, – заметил Епихин. – Очевидцы всегда найдутся. Даже если им нечего сказать, даже если они ничего не видели... Найдутся.

– А смысл?

– На экране мелькнуть... Есть такая человеческая слабость – показаться в ящике, напомнить знакомым, что жив еще, что глаза еще видят, язык во рту ворочается...

– На «Скорой» увезли, – продолжала истязание Жанна. – Значит, жив остался.

– А всегда на «Скорой» увозят... Не будут же они на улице разбираться – дышит, не дышит...

– Но как быстро телеоператоры примчались... Подмосковье все-таки... Раньше милиции.

– Да какое это Подмосковье... Кольцевая дорога в одном километре.

– Смотри! Немчиновка! – воскликнула Жанна, увидев название на вокзальном здании. – Ты же в Немчиновке работаешь? Знакомые места, да?! – Ее восторженные, широко раскрытые глаза в упор смотрели на Епихина, и он, взглянув в эти глаза, понял – лукавит Жанна, играет, дразнится.

– Места знакомые, – негромко произнес он, снова повернувшись к экрану.

– А мужика этого не встречал?

– Не знаю... Видишь, он весь в кровище... Если умыть, может, и узнал бы...

– Слышал, что он сказал?! – перебила Жанна.

– Кто?

– Мент... Он сказал, что был контрольный выстрел в голову. Слышал?

– Он так сказал? – Епихин медленно, будто преодолевая сопротивление суставов, повернулся к Жанне.

– Да! – воскликнула она почти с восторгом. – Контрольный выстрел в голову!

– Так вот почему у него лицо в крови, – пробормотал Епихин. – А я все никак понять не мог... Разберутся, – вздохнул он как-то слишком уж тяжко, так не вздыхают, глядя на чужие беды, так вздыхают, когда беда коснулась тебя самого.

Жанна услышала этот вздох и сжалилась. В конце концов, она ведь тоже принимала участие в его проблемах – когда ему понадобился пистолет, именно она нашла давних своих знакомых, и те достали все, что было необходимо.

– А у нас в холодильнике водка есть, – сказала Жанна, вопросительно глядя на Епихина.

– Не возражаю, – сказал он как-то вяло, обессиленно.

– А после валидола можно?

– Нужно.

– С дыней пойдет?

– И без дыни тоже.

– Тебе в рюмочку?