Человеческое достоинство и социальная структура. Опыт прочтения двух исландских саг

Религией исландцев оставалось древнескандинавское язычество и, как мы уже знаем, местные предводители — годи отправляли культ в подконтрольных им капищах. Однако исландцы не были вовсе отрезаны от Европы, и на протяжении Х в. среди них уже появились христиане. Около 1000 г. решением альтинга новая религия была принята в качестве обязательной для всего населения. Это решение было продиктовано заботой о том, чтобы избежать распрей между язычниками и христианами и сохранить мир в стране.

Ненасильственное принятие религии Христа, столь нетипичное для континентальной Европы, и в частности для стран Скандинавского полуострова не сопровождалось, однако, по крайней мере на первых порах, сколько-нибудь глубокой трансформацией мировоззрения исландцев. Традиционные верования и магические ритуалы не были искоренены, и этой относительной веротерпимостью нужно, по-видимому, объяснять тот колоссальной исторической значимости факт, что в исландской письменности, когда она наконец была введена в XII в., были запечатлены богатства скандинавской мифологии и поэзии. Не меньшее значение имело и то, что культивировавшиеся в отдельных районах страны семейные предания и рассказы о конфликтах между исландцами — саги — бережно передавались из поколения в поколение, пока наконец в конце XII–XIII столетиях не подверглись записи, обретя литературную форму. В противоположность церковной литературе континента, в которой простолюдины либо игнорируются вовсе, либо спорадически упоминаются без каких-либо попыток проникнуть в их духовную жизнь, «саги об исландцах» дают историкам уникальную возможность увидеть крестьянское общество «изнутри».

Рассмотренные выше саги интересуют нас прежде всего в качестве источников по истории социальных отношений в древней Исландии. Что могут они дать для понимания общественной структуры? Перед нами могущественные годи, местные предводители бондов, и сами рядовые свободные бонды. В обоих повествованиях бонд поначалу фигурирует как самостоятельный хозяин, не без труда сводящий концы с концами, но в результате конфликтов, в которые он оказывается вовлеченным, он утрачивает свою независимость. По-видимому, за судьбами отдельных персонажей мы способны усмотреть более общую тенденцию, имевшую место в исландском обществе «эпохи саг». Поскольку эта социальная трансформация находит выражение в сагах с их специфической жанровой риторикой и тематикой, которая концентрируется на проблемах кровной вражды и мести, в изучаемых нами рассказах процесс втягивания бондов под власть могущественных собственников как бы камуфлируется: стычки по, казалось бы, малозначительным поводам, оскорбления и посягательства на личное достоинство занимают весь передний план повествования, тогда как конечный результат конфликтов оттесняется на периферию. Тем не менее интересующий нас пласт действительности прослеживается довольно отчетливо. Разумеется, поскольку в фокусе саги всегда находится единичный конфликт, судьба отдельного свободного человека изображается обособленно, вне связи с целым. Социальные коллизии заслонены в сагах сценами, участники которых движимы чувством чести, стремлением отстоять собственное достоинство, опираясь на поддержку сородичей и друзей, — они воспринимаются в виде конфликтов моральных и правовых. В саге «микроистория» заслоняет «макроисторию».