Человеческое и для людей (СИ)

Сотни порталов, которые не обязаны давать возможность попасть на небесный остров, но обязаны дать возможность с него уйти… Университетам Магии что-то угрожало? Но что (кроме, как показала практика, самих Архонтов)? И ведь старейшему из них — Университету Оренвайи — было уже больше четырёх сотен лет; не касались никакие катаклизмы ни его, ни его собратьев, так почему — сейчас?..

Бред какой-то. И главное — а кто будет исполнять Волю Архонтов?

Создание даже одного портала — нелёгкий труд не на один день, и людей для него требуется — примерно десяток. Что-то подсказывало Иветте, что Приближённые этим заниматься не будут и вряд ли широким жестом оплатят наём сонма портальщиков со стороны.

Если подумать — если рассмотреть ситуацию в её изначальном виде — тот же Университет Оренвайи второе себе позволить, скорее всего, мог, а вот Университет Каденвера… Как (бывший, бывший!) Хранитель Краусс в принципе должен был подчиниться приказу Архонтов? Обратившись за помощью к давно ушедшим Шестнадцати?

Он наверняка попытался бы осуществить требуемое, не обременив студентов. Приближённые также наверняка не попытаются.

Иветта неуверенно начала спрашивать…

— Ты портальщик… Вас заставили?..

…и тут же захотела себя пнуть.

Это объяснило бы — объясняло — усталый вид Дориана, зачем задавать вопрос, ответ на который очевиден; но Дориан, к её удивлению, выпрямился и помотал головой.

— Пока нет. Сейчас Приближённые заняты другими делами. Но чую я, что скоро… — он вздохнул и тихо закончил: — Прости, но я не хочу сейчас об этом думать и уж тем более — говорить. Расскажи лучше, что с тобой произошло в ночь тройного «П». Ты обещала.

Да. Да, она действительно обещала. И как бы ей ни хотелось обнять Дориана, — поддержать его хоть как-нибудь — она понимала, что лезть с соплями сейчас не стоило, лучше и впрямь отвлечь интересующим пояснением.

Неделимый, как же теперь, по прошествии дней и здравому размышлению, за своё безрассудство было стыдно.

— Я вмешалась в ритуал передачи связей. Попыталась стать Хранительницей вместо Хэйса.

Дориан, не двигаясь и не моргая, смотрел ей в глаза несколько очень долгих секунд, а потом невозмутимо заявил:

— Вот нашла ты время вконец долбануться.

И Иветта засмеялась хрипло и коротко, но искренне беззаботно, потому как это было настолько привычно, настолько… по-Дориановски, что на мгновение будто растворились во Всепоглощающем Ничто и последние пять дней, и ночь тройного «П».

К сожалению, всего лишь на мгновение.

— Иветта… — помрачнев, начал говорить он сосредоточенно, сдержанно и серьёзно; и Иветта, приподняв руку, в свою очередь попросила:

— Прости. Прости, но я не хочу сейчас об этом ни думать, ни говорить.

Дориан замолчал и кивнул с пониманием, принятием и тёплой улыбкой; каким же хорошим он был — и тысячи лет не хватит, чтобы возблагодарить за него в достаточной мере и вселюбящего Неделимого, и преблагих Шестнадцать, и (самое главное) его самого.

— Дориан… Могу я кое о чём тебя попросить?

— Конечно, подруга. Что за вопрос вообще.

(Ни тысячи лет не хватит, ни всей вечности.).

— М-м-м… Ты знаешь, где моя одежда?

— В шкафу. Вон том, который поменьше. А что?

— В кармане халата лежит ключ от моего дома. Поставить защитные стены я не успела, так что больше ничего не нужно. Возьми его и принеси мне, пожалуйста, некоторые вещи… Я напишу список и укажу, где что находится — клянусь, их не много. Главное, принеси мне три… да, три книги. Они стоят на полке в спальне, ты их знаешь…

***

«Восемь пар противоположностей» Адриана Росса и «Сердца Оплотов» Эленны Левеньи — книги, в которых якобы содержалась основная информация об Архонтах и Приближённых — представляли собой толщи беспредметной воды, переходящие в ил авторских домыслов. Жемчужины достоверных, установленных фактов можно было пересчитать по пальцам рук — впрочем, сердиться на давно уже умерших магистров было нерационально и несправедливо. Что ещё — как иначе — можно было написать об Архонтах, которые любят и почти всегда выбирают молчание? Что остаётся делать, когда истина умещается в одну строку: «Нам известно, что нам практически ничего не известно».

При сотворении мира шестнадцать Создателей разместили в горах, опоясывающих Материк, шестнадцать Оплотов, сердцем каждого из которых является Трон — то, что преобразует чувства людей в пропитывающую их же (и, при наличии соответствующего намерения, воплощённое ими же) магию. В своё время самым удобным было признано деление на восемь пар противоположностей: Троны Радости и Печали, Надежды и Отчаяния, Любви и Ненависти, Сострадания и Ярости, Гордости и Стыда, Любопытства и Страха, Покоя и Удивления и, наконец, Уверенности и Вины.

(И один из любимых склонной к философии общественностью вопросов: что здесь причина, а что — следствие? Тронов шестнадцать, потому что Создателей было — шестнадцать; или Создателей было шестнадцать, потому что Тронов миру требуется — восемь пар?).

(И почему именно эти чувства? Почему нет Тронов Презрения, Отвращения, Восторга, Благодарности, Умиления и многого, неисчислимого другого?).