Человеческое и для людей (СИ)

— Так вот. Говорят, что во время передачи Университета ты внезапно заорала так, что все чуть не оглохли, а Купол не треснул только милостью Шестнадцати, и грохнулась на землю. К тебе тут же переместились аж несколько Приближённых, посмотрели на тебя, пожестикулировали, а потом, о чём-то поговорив с магистром Крауссом, перенесли сюда.

Он посмотрел на неё выжидающе и с намёком — вздохнув, Иветта покачала головой.

— Позже, хорошо? Я всё объясню позже. Расскажи, что было потом.

— Ловлю на слове. Потом…

Дориан замялся и помрачнел. Начал выбивать пальцами на подлокотнике кресла резкий и рваный ритм, но быстро себя одёрнул.

— Иветта… — наконец сказал он, неуверенно, хрипло и медленно. — Они забрали в Оплот магистра Вильре, Дверчи, ду Сарите и Кастальони. И ещё магистра Горену — вчера.

Вильре — улыбчивый и добродушный старик, мастер иллюзий, преподавал основы ветви созидающего намерения; Дверчи — если верить ребятам с целительского, «мужик отличный, но дюже строгий, просто к вам относится снисходительно: что с вас, общников, взять», преподавал основы анатомии; ду Сарите — женщина преклонного возраста с непреклонным характером и отличным чувством юмора, выдающийся алхимик, преподавала, собственно, основы её же; Кастальони — магистр истории, мастер агрегатных преобразований и ещё поэт, преподавал историю. Горена, знаменитый магистр ботаники, ничего ни у кого не преподавала: она была одной из тех, кто в Университете занимался только научной работой.

Все эти магистры входили в ближний круг Хранителя Краусса.

Иветта поняла, что до побелевших костяшек сжала край покрывала, лишь когда её пальцы свело.

— Зачем? За что?

Они напали на Приближённых? Попытались отбить Университет? Нет, нет, нелепость — магистры действовали бы стократ умнее…

Дориан сгорбился, сцепил напряжённые руки в замок, вжался в спинку кресла и ответил:

— Они… были признаны соучастниками неисполнения Воли Архонтов. Не смотри на меня так, не моя же формулировка. Поверь. Не моя. — Он опустил голову и продолжил. — Они… будут отрабатывать вот эту свою «провинность» в Оплоте. То ли пять лет, то ли десять. А может, кто-то пять, а кто-то — десять. Я… не в курсе деталей.

Отрабатывать провинность? Провинность? Да что это вообще значит: в каком смысле — отрабатывать?! В каком качестве, каким образом — что с ними сделают…

Иветта тряхнула головой (о чём тут же пожалела), глубоко вдохнула и выдохнула — медленно, плавно и равномерно.

Не паниковать, не истерить, не терять голову — это не поможет никому и ничем.

(Один раз уже потеряла — ну и что в итоге?).

— Знаю, — продолжил Дориан, — утешение так себе на общем-то фоне, но Хранитель Хэйс соизволил объявить, что студенты признаны непричастными, невиновными и прочие «не». К нам, мол, никто никаких претензий не имеет, и мы все скопом тут не при делах.

«Радость-то какая. Впрочем, и вправду ведь радость — и уж какая есть».

— Хранитель Хэйс?

— Ага. Этельберт Хэйс. Наш нынешний Хранитель.

И Иветте для уточнения даже не пришлось напрягать память: это лицо к забвению было иммунно.

— Высокий, носатый, бледный как смерть и с глазами как у дохлой рыбы?

Дориан моргнул, а затем задумчиво хмыкнул.

— Полагаю, его можно описать и так. И также он — кстати! — соизволил объявить, что их печальная компания заправляет Каденвером временно. Хотят они, видишь ли, только исполнения Воли Архонтов, а больше ничего не хотят. Вот исполним мы её, и они тут же свалят, и всё, конечно же, станет как прежде.

Как прежде. Без утащенных в Оплот Печали магистров, без Хранителя Краусса, без Неделимый знает кого и чего ещё — а так действительно, всё будет прямо как прежде.

Иветта разжала стискивавшие покрывало пальцы, — и усилие воли для этого потребовалось большее, чем для воплощения намерения — вытянула руки и, прижав ладони к коленям, наконец спросила:

— Так чего же они хотят? Какова Воля Архонтов?

Дориан закрыл глаза.

Тишина была тяжёлой, вязкой и мучительной — становилась всё невыносимее с каждой секундой, но Иветта не находила в себе готовности (жестокости) потребовать её оборвать.

— Воля Архонтов, — в конце концов заговорил он пугающе, неестественно спокойно, — заключается в том, что мы должны истыкать весь Каденвер порталами. Порталы должны стоять чуть ли не на каждом шагу, особенно — в самом Университете. Впрочем, требуется только работа на выход, на вход — это по желанию. Что, как ты понимаешь, дело… значительно упрощает.

О да, Иветта понимала. Очень хорошо понимала Хранителя… бывшего Хранителя Краусса в частности и весь Совет Хранителей в целом, потому что…

— Но зачем?!

Какова цель, в чём смысл — прости Неделимый, да на кой Каденверу столько порталов?

Дориан, видимо, разделял её мысли, потому что ответил с чувством, поистине непередаваемым:

— Я не имею. Ни малейшего представления.

То есть по этому поводу Хранитель Хэйс сказать что-либо не соизволил.