Человеческое и для людей (СИ)

(«А на что мы рассчитывали? Какая здесь была альтернатива? Бессмысленные реки крови? Превращение в мёртвых жителей мёртвого острова?»).

Она ведь знала Хранителя. Не близко, разумеется, они не были друзьями, но она знала его как блестящего учёного, чуткого слушателя, по-доброму ироничного собеседника и терпеливого наставника. Этот… Приближённый ничего не знал и знать, небось, не хотел, но не был же он слепым — зачем издеваться над искалеченным человеком, зачем, когда… Ему ведь даже не будет пользы от Университета Каденвера.

Да, Университеты Магии служили в том числе дополнительным запасом сил для своих Хранителей, вот только чтобы он стал ощутимым, требовалось время. Университет Каденвера же распахнул свои двери миру лишь десять лет назад — если Приближённый со своим базовым объёмом могущества начнёт тянуть из него энергию, хватит её… На сколько? На полторы декады? Декаду? Пару дней?

Приближённому не нужен был Университет Каденвера.

(Это всего лишь церемония, жестокий и бессмысленный ритуал. Тот, кто владеет Университетом, владеет всем островом; избранному преемнику связи передают, взяв его руки в свои, а победившему захватчику — преклонив колено.).

Приближённому не нужен был Университет Каденвера, как Архонту Страха не нужна была её…

Хранитель, преклонив колено, стоял перед Приближённым Печали, но видела Иветта совсем не его. Вспоминала она — со слепящей яркостью, ясностью и яростью — свою маму, которая (пятнадцать, Неделимый, уже целых пятнадцать лет назад) стояла прямо и гордо перед Приближёнными Страха; и не было между ними никакой разницы, потому что конец — один: Себастьяну Крауссу в любом случае пришлось бы сдать Каденвер точно так же, как Вэнне Герарди пришлось, несмотря на свое нежелание и горечь, уйти с теми, кто явился — за ней.

(И она вернулась — живой, невредимой, свободной, как и было обещано; всего через год, и что такое триста шестьдесят дней, если в среднем люди — без учёта Архонтов и Приближённых — могут ходить по землям, водам и горам Анкалы полтора столетия?

Целая вечность, когда тебе двенадцать и ты не знаешь, — не можешь знать, не смеешь рассчитывать, одинаково боишься верить и не верить — увидишь ли ты свою маму ещё хоть когда-нибудь, потому что любые обещания — это всего лишь слова.).

Она была Иветтой Герарди. Дочерью Вэнны Герарди.

Той, что когда-то могла только стоять и смотреть; и сейчас тоже, как и все проклятые остальные, просто стояла и смотрела.

Ничего не изменилось за пятнадцать лет: столько всего было увидено, услышано и усвоено, но ничего не изменилось… Или всё же?..

Приближённый, чуть наклонившись вперёд, положил свою левую руку на плечо Хранителя (зачем? чтобы с силой сжать? коленопреклонения ему недостаточно?), а правой начал жестикулировать — и Иветта знала эту цепь. Не должна была знать, но знала — странно, что Приближённый не ограничился выражением сути намерения.

«Что, даже у тебя силёнок не хватает?»

Наверное, ей следовало подумать. Хотя бы о том, что Хранитель не хотел бы, чтобы те, кого он пытался защитить, делали глупости; что Приближённых здесь — несколько десятков; что гораздо разумнее будет не вмешиваться.

Вот только она устала — за эту ночь и за пятнадцать лет, бесконечно устала — стоять и смотреть.

Иветта закрыла глаза, подняла руку на уровень груди и вообразила почти то же самое, что и видела: Приближённого и стоящего перед ним, преклонив колено, Хранителя — за спиной которого простирался Университет Каденвера…