Человеческое и для людей (СИ)

Кто знает, почему Создатели вплавили Оплоты в Вековечный Монолит, но что сделано, то сделано: надёжно сокрыты Архонты — не докричишься до них сквозь камни и снега, не дотянешься и не доберёшься. И что им, могущественным и бессмертным, до чужой искрящейся любви, изменчивой веры и исступлённой ненависти?

Простым человеком был рыболов Айзан Видикши, а главное — счастливым: подарила ему судьба добрую и весёлую жену, чья улыбка заставляла сердца провозглашать здравицы, а невзгоды — отступать в тени; озорную и умную дочь, чей язык был остёр, как нож, но направляла его воля целителя, а не убийцы; любимое дело, радующее дух, и уютный дом, места в котором всегда с лихвой хватало и хозяевам, и гостям.

Всё, о чём только можно мечтать, подарила судьба Айзану Видикши. А затем всё же у него отобрала.

В те времена Разрывы в Анкале открывались десятками — множество городов обратилось в пепел, сгинуло в ненасытной утробе Всепоглощающего Ничто; что уж говорить о деревнях вроде Клейны — маленьких и обособленных от мира, не интересных ни светилам магических наук, ни, тем более, малочисленным тогда Приближённым.

Некому было спасать жителей Клейны. И неоткуда было знать об их смерти Айзану Видикши, покупавшему в далёком Мин-Алиде браслеты для жены и книги — для дочери.

Лишь позже, спустя дни, узнал он о том, что нет у него больше ничего, кроме жизни, которая сама по себе бесцветна, бессмысленна и бесполезна.

Десятилетиями плававший по морям, озёрам и рекам, утонул он — в бутылке и ненависти к Архонтам: тем, кому Создателями мира было завещано его хранить; тем, кто завещанное вот уже годами не исполнял. Месяцами пытался забыться Айзан Видикши, но не мог, как не мог и молчать, но что могущественным и бессмертным до чужой исступлённой ненависти?

Нет до неё никакого дела ни им, ни им подобным; и потому Айзан Видикши решил, что всё ему только кажется, когда ночью к нему не из портала, а прямо из воздуха вышел некто, очевидно не являвшийся человеком. Его глаза казались слишком яркими, лицо было идеально симметричным, а голос звучал приглушённо и звеняще — так, словно бы к его рту была приставлена металлическая труба.

«Если бы ты стал Архонтом, каковым было бы твоё первое действие?» — не поздоровавшись и не представившись, спросил Некто.

И Айзан Видикши ответил честно и не раздумывая, как и следует отвечать самому себе: «Я убил бы пятнадцать остальных».

«Что ж. Я дам тебе такую возможность».