Человеческое, слишком человеческое

Я чертов слабак, который на своей слабости соорудил гору мертвых тел. И теперь у меня дело, к которому оборваны ниточки, ненависть почти всех и вся, подозрения начальства, зависть напарницы.

А еще мне надо вернуться домой.

Я сцепил зубы.

"Ну почему мне так тяжело каждый раз возвращаться домой?!"

Глава 12

Обливаясь потом и тяжело дыша, я выбрался из лифта и обессилено прислонился к стене у своей двери.

- Все, готов?

- Фиг тебе.

Аску я видел четко, и это уже было достижение.

- Вот к чему это геройство? - поинтересовалась она. - Ты выписался, а значит, завтра с утра тебе на работу. А так бы еще...

- Дома стены лечат.

Я шарил по карманам в поисках ключей, пока не увидел их перед лицом. "Так, навести резкость, прекратить дрожать". Аска подергала связкой из магнитных и механических побрякушек и спросила:

- Это ищешь?

Я поморщился от резкого дребезжащего звука - как зондом по барабанной перепонке, ей-ей, - и отобрал их у нее.

- Извини, на посидеть и так далее - не приглашаю. После первого-то свидания.

- Болван, - улыбнулась Аска. - Не было никакого свидания.

- Не было? - изумился я, угомоняя разошедшийся пульс. - Тогда тем более...

На лестнице застыл какой-то паренек, глядя, как я, облокотившись на стену, ковыряю замок, но Аска, не поворачиваясь, сказала "брысь", и он исчез, пропуская ступеньки. Я даже не понял, поднимался он или спускался, потому что сердце как раз решило приостановиться - причем слишком резко.

- "И так далее" ты и сам сейчас не потянешь. Так что я не в обиде.

Подколка была настолько очевидной, наглой и настолько четко вела к облому, что я даже не стал реагировать. А вообще, она хорошая. Видимо, решение выписаться из госпиталя Аска истолковала по-своему и очень даже в мою пользу - так что вела себя даже почти любезно и на удивление мило. Плечо она мне, конечно, подставлять не стала, но, подозреваю, вовсе не из вредности.

По-моему, просто не хотела обижать своего сильного напарника проявлениями жалости.

Рыжая тем временем сделала ручкой:

- Ладно. Жри вовремя стимуляторы, отсыпайся и - до завтра.

Взметнулась огненная грива, исчезла за створками подошедшего лифта, и я открыл наконец дверь к себе в квартиру, где не был уже двое суток. Аянами стояла прямо у входа, так что я невольно чуть не выпал назад - на лестничный пролет.

"Ну что ж такое, я же просил спрятаться!"

Аккуратно закрыв за собой дверь, я попытался приостановить сумасшедший пульс и выровнять дыхание. В глазах попеременно то темнело, то светлело, и этой своеобразной морзянкой организм всячески намекал мне, что я завтра никуда не пойду.

- Что с вами, Икари?

Ее голос был обычным - тихим, ровным, ни единого колебания или всплеска, но мне почему-то почудилось, что она меня очень ждала. Хотя бы потому, что торчала у дверей, едва заслышала мой голос снаружи.

Этот вопрос. Это неожиданное волнение. Это здорово, оказывается, раздражает - если помнишь еще, какую цену ты заплатил, чтобы тебя вот так вот снова встретили у дверей - внимательным алым взглядом. Ну и чтоб совсем уж быть точным - если помнишь, что это всего-навсего эмуляция заботы.

Не говоря ни слова, я разулся - еще один приступ тахикардии - и обошел ее.

"Ты что творишь, мудак? Ты же сделал все, чтобы испытать это еще раз!"

Да, именно что все. И даже больше. Черт побери, как же болит в груди.

Я закрыл глаза. Надо понимать, подкрашенные брызгами осколки шлема Майи - это плата за щемящее чувство тоски по Рей. Тот парень, которого выстрел отбросил на колонну - за наши совместные завтраки. Тот, который слег последним, - за... За... ну, скажем, за то, как она мне лечила руки.

На кухне я просто упал на стул и вцепился пальцами в волосы.

Больно. Мерзко.

Я рад, что она жива и будет жива, но мне чертовски хреново на душе. Не то чтобы противно быть рядом с ней, видеть, слышать ее - просто противно. Точка. Мог бы - отправил ее куда-нибудь, с глаз долой, чтобы помнить только о своей спасительнице, изредка думать о ней и всласть бичевать себя за то, что я поступил правильно.

- Вы хотите есть?

- Нет.

Она стояла сзади, за спиной. И вот за это я даже был благодарен ей: Ева не искала моего взгляда, не заискивала, не пыталась понять - может, это она в чем провинилась. Словом, вела себя снова как идеальная девушка, которая просто должна мне сниться, о которой я не могу не думать.

Которой бы лучше не было. Совсем.

Тишина. Я открыл глаза и сообразил, что сижу над давно застывшей кашей, разведенной молоком. "Это она, наверное, как всегда - в полседьмого разогрела". Рядом стояла чашка с простывшим кофе, и на поверхности жидкости уже собралась какая-то мерзкая пленка - вечно она там собирается. Я потому всегда и пью кофе еще горячим, чтобы не видеть наглядного подтверждения всем гадостям из передач о нездоровой пище...

Мне стало совсем нехорошо - и мое состояние красноречиво подтверждало: я устроил ту резню ради самого себя. Чтобы это все у меня было. И теперь, получив желанное, я включил реверс.

- Вам плохо?

С ума сойти: третий вопрос подряд. Или какой там он уже?

- Да.

- Вы переживаете за убитых вами?