Человечество: накануне перехода к новой фазе развития

«Справедливо называемое демографической революцией, наше время заслуживает такого названия в еще большей степени потому, что, во-первых, оно занимает всего около 100 лет – в 100 раз короче неолита, а его течение очень стремительно; во-вторых, при этом наблюдается коренное изменение скорости роста и ограничение численности человечества. Наконец, в-третьих – налицо глубокое изменение производственных сил и до сих пор не осознанное изменение экономических отношений и ценностей общества. Сам же ход исторического времени уже не может более ускориться. В этом смысле именно изменение времени становится критерием перемен, и потому проблема времени истории приобретает такое важное значение».

Процесс ускорения исторического времени отмечали, таким образом, очень многие авторы. Однако причины этого ускорения остались за рамками исследователей феномена. Точнее, причин называлось множество, но абсолютно убедительными не одну из них признать нельзя. Между тем, эта причина лежит на поверхности, и называется она – скорость распространения информации. Именно этот фактор вышел на первый план после появления Разума на планете.

Попробуем проанализировать один из графиков Рея Курцвейла, описывающих темпы развития эволюции на планете, в свете сказанного выше. Как видно на графике (рис. 2), на протяжении 3,5–4 млрд. лет эти темпы были весьма скромными, что определялось медленными изменениями в результате случайных мутаций. Природа экспериментировала, в том числе, и путем изменения соотношения веса головного и спинного мозга. Все поменялось, когда на сцене появились гоминиды с первыми зачатками разума.

Рис. 2 Темпы развития эволюции на Земле.

Появление Разума стало качественным, революционным прорывом, который практически на девяносто градусов развернул кривую темпов развития. С помощью Разума Природа приобрела возможность познавать самое себя, и с этого момента в качестве важнейшего фактора на первый план вышел фактор скорости распространения информации.

Скорость эта в древнейших сообществах не превышала скорости пешехода. Так продолжалось десятки тысячелетий, пока около 5–5,5 тысяч лет назад человек не приручил лошадь. Это в целом соотносится со временем качественного скачка в развитии нашей цивилизации. Совпадение? Допустим. Тем не менее, появление лошади позволило увеличить эту скорость в три-четыре раза, и этого оказалось достаточно, чтобы осуществлять контроль за функционированием первых государственных образований. Лошадей уже широко использовали в Ассирии, древнем Вавилоне и Египте для доставки сообщений. О значении и важности обмена информацией можно судить по следующему знаменитому высказыванию халифа Мансура, основателя Багдада (762 г.): «Мой трон покоится на четырех столпах, а моя власть опирается на четырех человек: это безупречный кади (судья), энергичный начальник полиции, деятельный министр финансов и мудрый почтмейстер, который информирует меня обо всем».

Посредством появления первых цивилизаций эволюция предпринимает целый ряд попыток двинуться дальше, но они долгое время не приводили к прорыву. Тем не менее, наибольшего успеха в развитии цивилизации древние люди добивались там и тогда, где и когда удавалось добиться наибольших успехов в строительстве дорог и организации почтовой службы (вспомните знаменитые римские дороги, сохранившиеся поныне), т. е. в скорости прохождения информации.

Ни одна из упомянутых цивилизаций не смогла предложить ничего нового в плане увеличения скорости распространения информации. Поэтому, рано или поздно, все они канули в лету.

Прорыв случился в Европе. Первая почтовая сеть в современной Европе появилась в четырнадцатом веке. В итоге стало возможным возникновение и существование Ганзейского союза. Расцвет Нидерландов в семнадцатом веке тесно связан с почтовой службой дворянского рода Турн-и-Таксис, девизом которого было «аккуратность, быстрота и честность».

И, наконец, Англия. Общеизвестно, что важнейшей предпосылкой промышленной революции в Англии явилась Английская буржуазная революция середины XVII. Однако мало кто знает, что она вряд ли бы была возможна, если бы главный почтмейстер Томас Уизерингс в правление короля Карла I (1600–1649) не сделал Королевскую почту доступной для частных лиц.