Человек 2.0. Перезагрузка. Реальные истории о невероятных возможностях науки и человеческого организма

Когда Макгоф стал изучать собственные воспоминания, он осознал, что некоторые былые переживания видятся ему особенно четко. Какие-то из них были радостными — например, это его озарение в лаборатории. Другие были печальными — например, его мрачное возвращение на машине из Портленда в Юджин (штат Орегон), после того как он узнал, что Кеннеди убили. Макгоф вдруг понял, что общего между всеми его наиболее яркими воспоминаниями: многие из них имели для него большое эмоциональное значение. Мы запоминаем переживания, которые наделены для нас глубоким смыслом. Это заставило Макгофа и его команду задуматься. Как ученые они знали, что организм способен давать стандартный ответ на переживаемые эмоции: он выделяет гормоны стресса — независимо от того, какая это эмоция, положительная или отрицательная. Может ли оказаться, что именно стрессовые гормоны являются тем модулятором памяти, который он хочет отыскать?

Чтобы выяснить это, группа Макгофа подвергла подопытных крыс воздействию неприятных стимулов, с тем чтобы у грызунов возникала мотивация избегать их, если они смогут запомнить эти раздражители. В определенном месте тренировочного маршрута экспериментаторы пропускали через лапы крыс слабый электрический разряд. После этого крысам с помощью инъекции вводили адреналин — гормон, который вырабатывается надпочечниками (широкой публике он известен главным образом по всплескам энергии, которые возникают при реакции типа «бей или беги»). Когда они вводили адреналин через два часа после разряда, память подопытных крыс не улучшалась. Но если инъекцию делали сразу после разряда, память грызунов заметно улучшалась. Не было никаких сомнений: адреналин положительно действует на способность крыс хранить воспоминания. Позже Макгоф пойдет по этому следу и покажет, что весьма широкий ряд различных неврологических процессов и гормонов, задействованных в стрессовых механизмах, может способствовать консолидации памяти.

По словам Макгофа, эти гормоны работают «как своего рода регулятор громкости».

«Давно существует представление, что забывать какие-то вещи даже хорошо, — отмечает ученый. — Иначе у нас [в голове] одновременно происходило бы слишком много. К примеру, вам совершенно незачем помнить, что ощущала ваша ступня в какой-то конкретный момент. Но нашим предкам необходимо было знать, где добывать пищу, им необходимо было помнить, в каких местах обитают хищники, чтобы выжить. Им требовался какой-то способ запоминания эмоционально значимых событий».

Уже не первый год находки Макгофа вызывают глубокую заинтересованность целого ряда фармацевтических компаний, пытающихся создать лекарства, которые улучшают память. Пока многие из таких работ идут слишком медленно — из-за нежелательных побочных эффектов, которые обнаруживаются у препаратов. (Отметим хотя бы, что некоторые стимуляторы вызывают привыкание.) Но разработки Макгофа в этой области вдохновили новое поколение ученых на то, чтобы попробовать изучить процессы, связанные с формированием памяти, на более глубоком — молекулярном — уровне. Может быть, это позволит найти способ более прямого контроля «регулятора громкости»?

И тут самое время снова обратиться к Тиму Талли.

* * *

Офис компании Dart NeuroScience, где Талли работает исполнительным вице-президентом по исследованиям и развитию, а также главным менеджером по науке, расположен на вершине впечатляющего горного хребта. Отсюда открывается вид на целые мили бесконечных холмов и на отдаленную полоску Южнокалифорнийского шоссе далеко внизу. В нескольких милях к западу — золотые тихоокеанские пляжи Сан-Диего.

Я приехал сюда в безоблачный декабрьский день, в один из тех идиллических южнокалифорнийских дней, которые позволяют ненадолго отдохнуть от мерзкого зимнего климата Восточного побережья, где я живу. Перед главным входом в здание полощется на ветерке гигантский флаг компании: на нем изображен голубой полумесяц и скопище мелких точек — молекул. Талли встречает меня в вестибюле. Он одет неформально: на нем черные джинсы и рубашка с закатанными рукавами.

Он показывает мне дзенский садик с журчащим фонтаном — место, где ученый может ненадолго уединиться, чтобы поразмышлять над мучающими его вопросами (если только у него хватит душевных сил отрешиться от нудного жужжания шоссе, проходящего, как уже отмечалось, далеко внизу). Мы заглядываем в тренажерный зал с новехоньким оборудованием, явно только что распакованным.

Затем Талли ведет меня в аудиторию на сто человек, специально построенную по заказу компании: здесь самые современные видеоустройства передают в потоковом режиме лекции для персонала, которые читают лучшие умы расположенных поблизости научных центров — Калифорнийского университета в Сан-Диего и Института Скриппса (две лекции в неделю — по нейронаукам, одна — по когнитивным). Талли гордится результатами этой пока еще сравнительно недавней тотальной реновации, которая обошлась во многие миллионы. Он гордится всем — вплоть до цветов в холлах.

— Нам выпала невероятная возможность, — говорит он. — Вы только оглядитесь вокруг.