Человек

Промокли до нитки, замерзли, но были счастливы. Удивительный, прекрасный был день. Шапка моя меховая, отяжелела, весить стала, должно быть, килограмм двадцать, вид у меня был смешной и нелепый.

Любили друг друга, нам хорошо было вместе. А, потом, как это бывает, поссорились из-за какой-то мелочи, уже и не вспомню, из-за чего. И понеслось: «Предатель!», «Враг!», « Иуда!». А ведь до этого говорила и такую фразу: «Если тебе понадобится когда-нибудь моя жизнь, то приди и возьми ее».

Поссориться-то мы с ней поссорились, а вот оторваться друг от друга долго еще не могли. И, конечно же, всякий раз после бурных объятий мы начинали выяснять отношения, докапываться, кто из нас больше виноват.

— Послушай, — говорил я, — не ты меня с женщиной, а я тебя застал с мужчиной в нашей постели. Да, ты же мне еще и претензии какие-то предъявляешь.

— Вот именно — застал. Я свою связь не демонстрировала. Да, лучше бы и сам спал с кем-то втихаря, а между нами было б так, как было.

После ссоры она уже не заботилась о том, чтобы в моих глазах выглядеть честной и верной. Мы с ее сожителем поменялись местами. Я из жениха сделался «залеткой», с которым можно не церемонясь обсуждать все и говорить обо всем, включая женские болезни, а сожитель стал претендентом на замужество, женихом. Она с ним осторожничала, маскировалась, уверяла его в том, что верна только ему, а со мной покончено. Я в прошлом.

А на деле же было не так. Безобразничали за его спиной. И зеркальная случилась ситуация. Он заходит с цветами, с шампанским, не исключено, что уже и обручальные кольца купил, хотел сказать «главное» слово. А, мы с ней в постели, в костюмах Адама и Евы.

Кто виноват? Что делать? Оставил я их разбираться, и больше Гальке не звонил. И она не беспокоила. Так, что даже и не знаю, чем у них все кончилось.

Знаю точно, что поет.

2001 г.

Первое декабря

Он так много мечтал о ней, а случилось всё буднично. Лежал с ней рядом и не мог заснуть. Она проснулась, посмотрела сонными глазами, и сказала:

— Спи, будешь завтра носом клевать.

И снова заснула.

«Это конец любви. — Подумал он. — Ни что уже не вернёт её поэзию и красоту».

Лежать рядом становилось нестерпимо. Он приподнялся на локтях, и потянулся за вещами.

«Почему всё так нелепо закончилось? — Терзал он себя и приговаривал. — Грустно терять самое дорогое».

Он рассматривал дверь, обои, потолок. Смотрел в сторону окна, на свои руки в темноте — всё было другим. И сам он теперь был другим.

Подходя к окну, поёжился и решил, что уйдёт через пару минут, не прощаясь, воспользовавшись тем, что хозяйка дома спит.

Но, не ушёл. Простоял всю оставшуюся ночь у окна. Утром прилетели снегири, толстые, холёные, с красными грудками и сидели на голых ветках гордые, самоуверенные. Городские воробьи поглядывали на них с растерянностью.

— Сегодня первое декабря. — Сказала она, подходя и, прижимаясь к его спине.

— Ну, и что?

— Девушка любит, и любовь даёт ей право на дерзость. Глядя на супруга, мирно засыпает она, но сон у неё чуткий. Чего хотела она? Хотела принадлежать ему. А ещё, что бы он принадлежал ей. Что бы был общий дом, общий стол и общее ложе. Что бы лобзал он её лобзанием уст своих.

— Хочешь замуж?

— Как всякая смертная.

— Зачем?

— Супруга имеет право на честь.

— Предпочитаешь быть чтимой, но не любимой?

— А, хотя бы и так.

— Великое дело любовь. Хорошо, когда кроме чести называться женой у супруги есть любовь мужа.

— Кто ж спорит. — Грустно сказала она и заплакала.

1.12. 1996 г.

Первый учитель

Я рано стал интересоваться тем, каким образом дети появляются на свет. Не было сестрёнки, и вдруг появилась. Как? Откуда?

Спросил отца, он ответил: «подрастёшь, узнаешь». У него на все мои важные вопросы была одна и та же отговорка. Спросил об этом у тётки, она улыбнулась, и уклонилась от ответа. К матери я так пристал, что оставить меня без ответа она просто не могла. И она всё подробно рассказала.

В тот же день я, как профессор студентам, рассказывал дворовой ребятне о том, каким образом дети появляются на свет. Меня слушали с открытыми ртами. Я говорил:

— Когда взрослые хотят завести ребёнка, они идут к врачу, и врач даёт им семечку. Если хотят сына, то врач даёт им семечку синего цвета, а если хотят дочь, красного. Эту семечку мама проглатывает и ждёт, пока у неё в животе вырастет ребёнок. Когда ребёнок вырастает, мама идёт к врачу и говорит: «Пора вам принимать роды». Врач моет руки (начинал я на ходу сочинять подробности), надевает белые резиновые перчатки, разрезает маме живот, достаёт ребёнка, а живот зашивает. Так дети на свет и появляются.

Рассказывая такие важные взрослые тайны, я ни как не ожидал, что буду поднят на смех. Сверстники, сидевшие на скамейке с открытыми ртами, конечно, не смеялись. Смеялась соседка, Зинка Шалункова, незаметно подкравшаяся ко мне со спины, и всё слышавшая.