Человек: 3. Автор

Аппарат был офигительный. И назывался он соответствующе – «Helluva». Что примерно как «офигительный» и переводилось. Конструкция принципиально отличалась от иных моделей. Главный образом тем, что силовой агрегат, аккумулятор, топливный бак и система охлаждения были размещены в заднем колесе. Ветровое стекло тоже было нетрадиционное – оно плавно переходило в прозрачную крышу. Вот руль был почти обычный – мотоциклетный. Хотя аппарат значился, как «концепт-кар», всё-таки внешне он больше напоминал спортивный байк: два колеса (одно – стандартное, другое – широкое, большого диаметра), дверей нет. Если бы не крыша, сбивающая с толку, то аппарат вряд ли бы окрестили автомобилем. А вот по мощности двигателя он явно тянул на «концептуальную машину».

Необычных гоночных болидов в наличие было два. И они одиноко стояли у кромки пляжа. Их владельцы, устав от сумасшедшей езды наперегонки по местным грунтовым дорогам, лежали рядышком на верхней палубе белоснежной яхты, что слегка покачивалась в центре голубой лагуны.

– Что там, высоко-высоко? – спросил мужчина. – Птица какая-то, что ли? Вон, видишь, мучача? Чайка или альбатрос?

– Может быть, за биноклем сходить? А вдруг это гриф? – вопросами на вопросы ответила женщина.

– А может, птица Рух? Не надо. Даже если гриф, что с того? Он только посмотрит на нас, поглядит и исчезнет. Лень ему что-либо делать. Висит себе неподвижно, на одном месте, даже не шелохнётся.

Оператор прочёл фразы по движению губ. Подумал: «Какой гриф? За вами четырёхтонный спутник наблюдает. Если свалится, мало не покажется. Будете знать. Вот бы и впрямь свалился, точнёхонько на яхту!»

Мужчина был брюнетом, но волосы у него немного отдавали желтизной: то ли выгорели на солнце, то ли подверглись мелированию. Был он в чёрных плавках и солнцезащитных очках. На голове у женщины имелась светлая бейсболка, без надписи, с каким-то значком – то ли эмблема «Мерседеса», то ли символ мира. Женщина была в красных трусиках, топлесс. Тоже в солнцезащитных очках, но другой конфигурации. Парочка держалась за руки. Их тела были бронзовыми от загара.

– Я, наверное, куплю этот остров. И назову его так же, как яхту, – «Лэйзи». Переименую. Будем с тобой наслаждаться жизнью и ничего не делать до самой смерти, – сказал мужчина и лениво перевернулся на живот.

– Но сексом-то мы заниматься будем? – сказала женщина, надвинув на нос козырёк бейсболки.

Что ответил мужчина, оператор так и не узнал.

«Везёт же людям, – подумал он. – Мне бы туда вместо него. Нежился бы на солнышке. А тут приходится сидеть в духоте, за пыльным монитором и на чужое счастье глазеть. А потом ещё отчёты начальству пиши. Сейчас назагораются и любовью займутся. Как пить дать. Жаль, времени нет дальше за ними подглядывать.»

Он уменьшил изображение. Прошёлся по водной глади лагуны, густо заросшей по периметру кокосовыми пальмами. Сместил объектив в глубь острова, побродил по песчаным дюнам. В отдалении заметил вертолётную площадку. Дал увеличение и не поверил собственным глазам. На вертолётной площадке вместо вертолёта стоял самолёт, который из-за мизерных размеров аэродрома оказаться на нём никак не мог. Оператор приблизил картинку и понял, почему самолёт умудрился сесть на такой маленький пятачок. Лопасти двух двигателей, находящихся на концах крыльев самолёта, смотрели вверх, прямо в объектив спутника-шпиона…

– Смысла нет никакого, – произнёс Денис. – Ни в чём. А тем более в том, что ты делаешь коктейль.

– Ну почему же? Как закончу его готовить, напьёмся с тобой до чёртиков, глядишь, и смысл появится.

Изольда добавляла в клюквенную водку «Finlandia» ликёр «Cointreau».

– Человек думает, что он поступает правильно. А его просто обманывают, подсовывают ему ложные ценности, в которые он начинает верить. Что бы ты ни делал – всё пустое. Ты можешь работать на заводе, изучать науки, ты можешь посвятить свою жизнь творчеству, спорту, путешествиям, ты можешь быть религиозным деятелем, президентом страны, самым богатым человеком на свете, ты можешь коллекционировать монеты, выращивать цветы, испытывать новую технику и так далее, и тому подобное. Ты можешь в конце концов написать гениальный роман. Всё это не имеет никакого смысла.

– Почему? – спросила Изольда, добавляя в смесь лимонный сок и сладкую воду «Sprite».

– Потому что человек смертен. Эта аксиома перечёркивает всё. Ты хочешь контролировать обстоятельства, но обстоятельства контролируют тебя. Фактически мы сами себя обманываем нами же придуманными смыслами. Иначе мы просто сошли бы с ума от бесцельности своего существования. Чемпионы бокса, проявления народного недовольства, полёты в космос, здания до небес – всё вызывает во мне смех. Мы ни тем занимаемся. Мы просто убиваем время, поскольку наш век недолог. И в нашей ситуации мы ничего другого придумать не можем.

– Для цвета – несколько капель вязкого сиропа «Grenadine», – сказала Изольда, разливая коктейль по бокалам, и добавила: – А на край фужера – огненная вишенка.

– Но они знают, что им нужно, и контролируют процесс, потому что они – не умрут.

– Кто?

– Не важно.