Человек безумный. На грани сознания

Графически адаптивное развитие ребенка представимо в виде пологой прямой примерно до 3–4 лет, потом резкое падение адаптивности, когда ребенок ощущает себя центром мира и требует, чтобы мир приспособился к нему. После переживания этой нелегкой для него и для окружающих стадии – крутой взлет в бесконечность уже мыслящего человека. Но в раннем детском возрасте это эгоцентрическое мышление.

Отличие эгоцентрической стадии от аутической заключается в том, что неопределенным желаниям и переживаниям, которыми уже умеют управлять взрослые, направляя их в нужное им русло, пришел конец. Ребенок четко осознает свои потребности и требует их исполнения. Он – не реалист, он непрактичен, ему нелегко понять, если в силу каких-то причин он не может получить требуемое. «Даже опыт, – цитирует Пиаже Выготский, – не в силах вывести из заблуждения настроенные таким образом детские умы; виноваты вещи, дети же – никогда. Дикарь, призывающий дождь магическим обрядом, объясняет свой неуспех влиянием злого духа. Согласно меткому выражению, он «непроницаем для опыта» (там же. С. 34, 35).

Выготскому это сравнение не нравится. Он вознамерился опровергнуть теорию детского эгоцентризма после того, как управился с помощью Ленина с теорией аутизма.

Он не мог строить дискуссию только на словах. Опровержение богато обоснованной примерами теории требовало эксперимента.

«Для этого мы организовали поведение ребенка таким же образом, как и Пиаже, – пишет Выготский, – с той только разницей, что мы ввели целый ряд затрудняющих поведение ребенка моментов. Например, при свободном рисовании детей мы затрудняли обстановку: в нужную минуту у ребенка не оказывалось под рукой необходимого ему цветного карандаша, бумаги, краски и т. д. Короче говоря, мы экспериментально вызывали нарушения и затруднения в свободном течении детской деятельности» (там же. С. 48).

«Организовали…» Пиаже, в отличие от Выготского, ничего не организовывал. Он просто первым в мире взял и записал все высказывания и действия детей. То, что Выготский детей «организовывал», уже наводит на подозрения.

Результаты экспериментов Выготский определяет однозначно: мышление ребенка адаптивно, реалистично и направлено на решение задачи, т. е. практично, просто не в такой степени, как у взрослого. Ребенок – тот же взрослый, только маленький и менее умный. Или – та же обезьяна, только более умная. Мы видим, что Выготский последовательно вычеркивает то, что внес Пиаже в графу «что есть у ребенка в отличие от взрослого» под видом позитивной критики, и, по сути дела, становится на позиции «старой психологии» с ее тупыми перечислениями «чего у ребенка нет». Хотя в самом начале своей книги вознес хвалу Пиаже именно за то, что он впервые в мире нашел, что у детей есть.

То, что у Пиаже называется «эгоцентрической речью», не является выражением «эгоцентрического мышления» как отличного он реалистического, – считает Выготский.

«…Эгоцентрическая речь, помимо чисто экспрессивной функции и функции разряда, помимо того что она просто сопровождает детскую активность, очень легко становится средством мышления в собственном смысле, т. е. начинает выполнять функцию образования плана разрешения задачи, возникающей в поведении (как у взрослого. – В.Т.). Для иллюстрации ограничимся одним примером. Ребенок (5–7 лет) рисует – в наших опытах – трамвай: обводя карандашом линию, которая должна изображать одно из колес, ребенок с силой нажимает на карандаш. Графит ломается. Ребенок пытается все же, с силой нажимая карандашом на бумагу, замкнуть круг, но на бумаге не остается ничего, кроме вогнутого следа от сломанного карандаша. Ребенок произносит тихо, как будто про себя: «Оно сломанное», – и начинает красками, отложив карандаш, рисовать поломанный, находящийся после катастрофы в ремонте вагон, продолжая говорить время от времени сам с собой по поводу изменившегося сюжета рисунка» (там же. С. 49).

Выготский увидел в действиях мальчика проявление реалистического мышления, направленного на «образование плана разрешения задачи».

Неизвестно, что показали другие эксперименты. Выготский, как сам пишет, «ограничивается» одним этим примером.

Не может не удивлять ограниченность экспериментальной базы. В 20-е годы в СССР было много приютов с детьми, оставшимися без родителей. Выготский, глава всей советской марксистской школы психологии, активно использовал контингент «республик ШКиД» для опытов, совместно с многочисленными сотрудниками. Можно было бы ожидать богато подкрепленное примерами опровержение теории Пиаже. А примеров нет, кроме одного случая с одним безымянным мальчиком!

Был ли он наблюдаем продолжительное время? Если да, то где результаты других наблюдений? Где монологи и диалоги? Были ли другие дети? Где работа в группах?

Одним этим примером невозможно опровергнуть теорию Пиаже, подтвержденную сотнями примеров детских разговоров и действий.