Человек, Бог и бессмертие. Размышления о развитии человечества

Представление о богах как о сверхчеловеческих существах, наделенных силами, которых человек не имеет, на протяжении истории имело определенное развитие. У первобытных народов сверхъестественные сущности не рассматриваются как значительно превосходящие человека по способностям, поскольку человек мог запугать или принудить их к исполнению своих желаний. На этой стадии развития мысли мир рассматривается как великая демократия; предполагается, что все существа в нем, как реальные, так и сверхъестественные, находятся в условиях некоторого равенства. Но с ростом знаний человек все яснее сознает необъятность природы и свою ничтожность и бессилие перед ней. Признание собственной беспомощности перед лицом природы не влечет за собой, однако, соответствующей веры в бессилие тех сверхъестественных существ, которыми его воображение населяет Вселенную. Напротив, оно только усиливает веру в их могущество. Ведь представление о мире как о системе безличных сил, действующих по фиксированным и неизменным законам, еще не затмило его. Зародыш этой идеи у человека, уже, разумеется, есть, и он уже действует в соответствии с этой логикой не только в магическом искусстве, но и в повседневной жизни. Но эта идея только витает в воздухе, и пока человек представляет мир, в котором живет, как проявление сознательной воли той или сущности, а также своей собственной деятельности. Если же он считает себя таким хрупким и ничтожным, то какими огромными и могущественными должны казаться ему существа, управляющие механизмами природы! Таким образом, по мере того как постепенно исчезает его прежнее чувство равенства с богами, он одновременно отказывается от надежды направлять ход природы своими силами, то есть с помощью магии, и все больше и больше обращается к богам как к единственным обладателям тех сверхъестественных сил, на которые он когда-то претендовал. Поэтому с развитием знаний ведущее место в религиозном ритуале занимают молитва и жертвоприношение, а магия, которая когда-то была с ними на равных, постепенно отходит на второй план и опускается до уровня темного ремесла. Теперь она рассматривается как посягательство, одновременно тщеславное и нечестивое, на владения богов, что встречает сопротивление жрецов, чья репутация и влияние утрачиваются. Поэтому, когда в более поздний период появляется различие между религией и суеверием, мы видим, что жертвоприношения и молитвы – отличительные черты благочестивой и просвещенной части общества, а магия – прибежище суеверных и невежественных слоев. В дальнейшем представление о силах природы как о личностных субъектах уступает место признанию естественного закона, магия, основанная на идее непреложной и неизменной последовательности причин и следствий, не зависящих от воли того или иного существа или личной воли самого человека, вновь выходит на сцену и подготавливает путь для науки. Алхимия ведет к химии.

CXIV. Религия и магия

Этот принципиальный конфликт между магией и религией в достаточной степени объясняет ту враждебность, с которой жрец или священник зачастую преследовал мага. Надменная самодостаточность мага, его высокомерное отношение к высшим силам, его нескрываемая претензия на власть, подобную их власти, не могли не возмущать священника, которому, при его ощущении божественного величия и смиренном преклонении перед ним, такие претензии и такое поведение должны были казаться нечестивой и кощунственной узурпацией прерогатив, принадлежащих одному Богу. А иногда, наверное, жрецы и священники руководствовались и более прозаичными мотивами. Они считали себя истинными посредниками между Богом и человеком, и, несомненно, их интересам противоречило само существование конкурентов, предлагавших куда более простые практические пути к счастью, чем извилистый и тернистый путь жреца и священника.

Однако этот привычный для нас антагонизм, по-видимому, возник в истории религии сравнительно поздно. На более раннем этапе функции жреца и мага часто совмещались или, правильнее сказать, еще не отличались друг от друга. Для достижения своей цели человек заручался благосклонностью богов или духов с помощью молитв и жертвоприношений, одновременно прибегая к обрядам и словесным формам, которые, как он надеялся, сами по себе, без помощи бога или дьявола, приведут к желаемому результату. Короче говоря, он совершал религиозные и магические обряды одновременно, произносил молитвы и заклинания почти на одном дыхании, не сознавая теоретической несостоятельности своих действий.

CXV. Вера во всемогущество демонов