Человек, Бог и бессмертие. Размышления о развитии человечества

Ровно таким же образом дела обстояли и в Полинезии, где власть вождей зиждилась на вере в их сверхъестественные способности и связь с духами предков. Были и табу, буквально пронизывающие личность вождя и выстраивающие между ним и простыми соплеменниками незримую, но прочную стену, пересечение которой означало смерть. В Новой Зеландии народ маори считал своих вождей живыми воплощениями богов, атуа. Так, преподобный Ричард Тейлор, работавший в миссии в Новой Зеландии более тридцати лет, рассказывает, что, обращаясь к людям, вождь маори «заговаривал неестественно, будто бы особым языком. Держался на расстоянии от подчиненных, ел отдельно. Вождь был священной фигурой, собеседником богов, ибо считался богом сам. Он распоряжался тапу, и именно поэтому мог управлять людьми и их благами. Для получения этого звания не гнушались ничем. Значимость человека связывалась с его размерами, и у сыновей вождя было по несколько кормилиц. Так, женщины обделяли собственных детей, чтобы по сравнению с ними отпрыски вождя смотрелись более здоровыми и крепкими. Но относилось это не только к телу. Вождь считался атуа, но были боги могущественные и боги немощные, и всякий, естественно, стремился принадлежать к первым. В соответствии с этим стремились слить чужих духов со своими собственными. Убив вождя, воин немедленно выкалывал ему глаза и проглатывал их: предполагалось, что в этом органе обитает божество, атуа тонга. Таким образом, он не только убивал тело, но и овладевал душой своего врага, и, следовательно, чем больше вождей он убивал, тем прочнее утверждалась его божественность… Иной замечательной приметой вождя было ораторское искусство. Хорошего оратора сравнивали с коримако, самой сладкой певчей птицей Новой Зеландии; и юного вождя кормили мясом этой птицы, чтобы он лучше усвоил ее качества, а красноречивого оратора называли коримако» [132]. Другой же автор пишет, что к словам вождей маори «относились с особым почтением, ибо через человека, как считалось, держало речь божество. Внешнего великолепия не было, но сама личность считалась священной… Многие из них считали себя боговдохновенными: так, великий вождь и жрец таупо по имени Те-Хеу-Хеу незадолго до своей смерти во время обвала в горах сказал европейскому миссионеру: ‘‘Не думайте, что я человек, что происхождение мое от земли. Я пришел с небес; мои предки все там; они боги, и к ним я вернусь’’» [133]. Сама личность вождя маори была настолько священной, что его нельзя было касаться, даже ради спасения его жизни. Один вождь задыхался, поперхнувшись рыбьей костью, и все же его соплеменники, рыдая по нему, не осмелились не только его коснуться, но даже подойти, ибо это стоило бы им жизни. На помощь пришел оказавшийся рядом миссионер: он спас жизнь вождю, вытащив кость. Как только последний обрел дар речи, а произошло это не ранее чем через полчаса, то первым делом потребовал, чтобы хирургические инструменты, с помощью которых кость была извлечена, были отданы ему как возмездие за урон, нанесенный в результате кровопускания и прикосновения к его священной голове[134].

Не одна лишь личность вождя маори, но и все, что с ней соприкасалось, считалось священным и, по мнению маори, губительным для всякого святотатца, кто осмеливался соваться не в свое дело. Известны случаи, когда маори умирали от страха, узнав, что невольно съели остатки ужина вождя или взяли в руки что-то ему принадлежавшее. Так, одной женщине, отведавшей из корзины спелых персиков, сказали, что они привезены из запретного места. Тут же корзина выпала из ее рук, и она в ужасе воскликнула, что оскверненная ею атуа, божественная сущность вождя, не промедлит с наказанием. Это случилось вечером, а на следующий день в двенадцать часов дня она была найдена мертвой [135]. Схожим образом для нескольких мужчин смертельно опасным оказалось найденное ими огниво: они прикурили от него свои трубки, но затем, узнав, кому оно принадлежит, от ужаса буквально окаменели [136]. Оттого особенно чуткие вожди выбрасывали свою одежду или, скажем, циновку для отдыха в таких местах, где их соплеменникам будет трудно их обнаружить. По той же причине они никогда не раздували огня ртом, ибо священное дыхание их передавало святость огню, а огонь мог передать ее мясу, которое на нем готовилось и, будучи съеденным, погубило бы едока [137]. Стало быть, божественная сущность, огораживающая вождя маори, была сродни всепожирающему пламени, поглощавшему все, к чему прикасалось. Не приходится изумляться, что таким людям беспрекословно повиновались.