Человек, Бог и бессмертие. Размышления о развитии человечества

Подобным образом представители народа казембе в Анголе считали своего правителя настолько священным, что никто не мог прикоснуться к нему, не погибнув от магической силы, исходящей от его священной персоны; однако всякий, кто случайно или по необходимости вступал в личные сношения с его величеством, мог смерти избежать, прикоснувшись к его рукам особенным образом [141]. Схожие верования распространены в Малайзии, где представление о правителе как о Божественном человеке, согласно сведениям, едва ли не крепче, чем в любой иной части света. «Не только личность правителя почитается священной, но полагают, что святость его тела передается и всем ритуальным предметам, а также убивает тех, кто нарушает табу. Тем самым твердо верят, что всякий, кто совершит какой-либо проступок в отношении правителя, кто коснется его (даже на мгновение) или подделает (даже с разрешения правителя) ритуальные предметы, или кто ненадлежащим образом распорядится монаршей символикой, окажется кена даулат, то есть пораженным насмерть квази-электрическим разрядом той Божественной силы, которая, как полагают малайцы, обитает в личности короля и которая зовется даулат, или Монаршая святость» [142]. Паче того, малайцы твердо верят, что король обладает личным влиянием на отправления природы, такие как рост урожая и плодоношение фруктовых деревьев [143]. Некоторые из горных даяков Саравака приносили посевной рис радже Бруку, чтобы он его оплодотворил; и однажды, когда посевы риса в одном племени были скудными, вождь заметил, что иначе и быть не может, поскольку раджа еще к ним не приезжал [144]. Так и в Африке обычно считается, что правители наделены магической силой, благодаря которой идет дождь и растут урожаи: засуха и голод объясняются слабостью или дурной волей правителя, и тогда его наказывают, свергают или предают смерти [145]. Приведем два или три примера из множества. Вот что рассказывает один писатель XVIII века о государстве Лоанго в Западной Африке: «Правление у этого народа решительно деспотическое. Они говорят, что их жизнь и имущество принадлежат царю; что он может распоряжаться ими, как ему заблагорассудится, без всякого разбирательства и без возможности жаловаться. В его присутствии они выказывают знаки уважения и даже поклонения. Люди низших классов убеждены, что власть царя не ограничивается землей и что у него довольно полномочий, чтобы заставить дождь падать с небес; оттого они не перестают во время долгой и опасной засухи увещевать его, что, если он не позаботится о поливе земель, они умрут от голода и не смогут делать ему привычных подношений. Царь, стремясь удовлетворить народ, но не ставя себя под удар перед небесами, поручает это дело одному из своих служителей, которому отдает приказ без промедления вызвать на равнины столько дождя, сколько требуется для их удобрения. И вот служитель, увидев тучу, которая, по его предположению, должна пролиться дождем, появляется на людях, как бы исполняя приказ правителя. Женщины и дети бегают вокруг него, крича изо всех сил: ‘‘Дай нам дождя, дай нам дождя’’, и он обещает им его» [146]. Правитель Лоанго, сообщает другой писатель, «почитается среди них как бог: его называют Самби и Панго, что означает ‘Бог’. Они верят, что он может дать им дождь, когда захочет; и раз в год, в декабре, желая дождя, люди приходят умолять его; по этому случаю они делают ему подношения, никто не является с пустыми руками». В назначенный день вожди со своими воинами собирались в боевом строю, били в барабаны и трубили в рога, а царь пускал в воздух стрелы, что, как считалось, должно было вызвать дождь [147]. В другой части Африки о сходном положении дел сообщал португальский историк Душ Сантуш. Он писал: «Правитель всех этих внутренних земель и реки Софала – кудрявый кафр, дикарь, который не почитает никого и ничего и не ведает о Боге; напротив, он считает себя богом всех своих земель, и так же на него смотрят его подданные… Испытывая нужду или нехватку чего бы то ни было, они прибегают к помощи правителя, твердо веря, что он может дать им все, чего они желают или в чем нуждаются. Получает он все от своих сгинувших предместников, с которыми, как они верят, он имеет сношения. Оттого они просят правителя дать им дождь или иную благоприятную погоду для урожая, а приходя просить, они приносят ценные дары, которые правитель принимает, обещая исполнить все просьбы. Дики они настолько, что, даже сознавая, как часто правитель не дает им обещанного, они не разуверяются, а делают ему еще большие подношения, и многие дни проходят в приемах, пока погода не сменяется дождем. Кафры радуются, полагая, что правитель наконец удовлетворил их просьбу, потому что они его надлежащим манером умилостивили. Так говорит он сам, дабы держать их в заблуждении» [148]. Впрочем, «среди правителей тех земель бытовал обычай кончать с собою, употребив яд, если их одолевал недуг – половое бессилие, заразная болезнь, даже уродующее их выпадение передних зубов или иная напасть. Дабы покончить с недугом, они убивают себя, утверждая, что правителю не должно быть запятнанным никаким пороком или изъяном». Во времена Душ Сантуша, однако, правитель Софалы, поправ обычаи, продолжал здравствовать и править, несмотря на потерю переднего зуба. Он даже зашел так далеко, что обвинил своих царственных предшественников в глупости за то, что они покончили с собой из-за такой мелочи, как испорченный зуб или седые волосы, заявив о своем твердом намерении прожить столько, сколько сможет, на благо своих верных подданных [149]. В наши времена главный знахарь племени нанди, живущего в британской Восточной Африке, равно является верховным вождем всего народа. Он прорицатель и предсказывает будущее: он наделяет женщин и скот способностью плодиться, а во время засухи вызывает дождь либо самолично, либо обращаясь к заклинателям дождя. Нанди безоговорочно верят в эти чудесные способности своего вождя. Его личность обычно считают безусловно священной. Никто не имеет права приближаться к нему с оружием в руках или говорить в его присутствии; и считается чрезвычайно важным, чтобы никто не прикасался к голове вождя, иначе его способности к прорицанию его покинут [150]. Данное расхожее в Африке представление о божественности царей достигло кульминации в Древнем Египте, где цари считались богами как при жизни, так и после смерти, а для поклонения им возводились храмы и назначались жрецы [151]. А когда урожая не было, древние египтяне, подобно современным неграм, возлагали вину за неудачу на действующего правителя [152].