Человек, Бог и бессмертие. Размышления о развитии человечества

Поэтому, хотя ограничения, налагаемые табу, часто были неудобными и нелепыми, а вся система порой осуждалась европейцами как вредное суеверие, те, кто заглядывал немного глубже, справедливо отмечали, что его действие, подкрепленное всего более воображаемыми, но все-таки могущественными мерами, оказывалось благотворным. «Новозеландцы, – рассказывает один из авторов, – не могли бы управляться без свода законов, подобного тапу. Воины, которые бы с презрением отвергли приказы людей, подчинялись предполагаемым волеизъявлениям богов, и во всяком случае лучше, когда народом управляет суеверие, нежели грубая сила» [171]. Еще один многоопытный миссионер, хорошо знающий народ маори, пишет: «обычай тапу во многом был благотворным. В свете отсутствия законов, особого состояния общества, свирепого характера людей обычай этот оказался хорошей заменою твердой формы правления, став лекалом для организованного устроения общества» [172].

В других частях Полинезии система табу с сопутствующими выгодами и недостатками, употреблением во благо и во зло была без малого такой же, и всюду, как и в Новой Зеландии, она скрепляла во благо или во зло узы частной собственности. В этом, пожалуй, самое явное действие данной институции. Рассказывают, что на Маркизских островах табу было наделено божественным содержанием как выражение воли богов, явленной жрецам; как таковое оно устанавливало границы вредным излишествам, предотвращало грабежи и сплачивало народ. Замечательно, что благодаря табу табуированные привилегированные классы становились землевладельцами; земля принадлежала только им и их наследникам; простой народ жил ремеслами и рыболовством. Табу было оплотом землевладельцев; оно возвышало их по некоему божественному праву над толпой; оно обеспечивало их безопасность и защищало от посягательств бедных и завистливых соседей. «Без сомнения, – отмечают писатели, у которых я почерпнул эти наблюдения, – первая задача табу заключалась в том, чтобы утвердить собственность в качестве основы всего общества» [173].

Важную роль в укреплении частной собственности суеверие играло и на Самоа. О том свидетельствует миссионер, доктор Джордж Тернер, который долгие годы жил среди самоанцев и оставил нам весьма ценный отчет об их обычаях. Он пишет: «Я спешу отметить вторую особенность, которая, как я уже указывал, служила вспомогательным средством для поддержания мира и порядка на Самоа, а именно суеверный страх. Если вождь и главы семейств при рассмотрении в суде какого-либо дела о краже затруднялись определить виновного, они принуждали всех причастных поклясться, что они невиновны. Во время клятвы перед вождями подозреваемые клали горсть некоей травы на камень, представлявший божество их деревни, и, положив поверх руку, произносили: ‘‘В присутствии наших вождей, собравшихся здесь, я возлагаю руку на этот камень. Если я украл, пусть меня ждет скорая смерть’’. Таков был обычный способ клятвы. Трава была еще одной безмолвной клятвою, означая, что вся семья может умереть и что потом трава вырастет над их жилищем. Если все поклялись, а виновник так и не был обнаружен, вожди заканчивали дело, передавая дело деревенскому богу и торжественно призывая его отметить злоумышленника. Впрочем, вместо того чтобы обращаться к вождям и призывать к всеобщей клятве, для запугивания воров многие использовали свои особые клятвы. Завидев, что у него украли несколько кокосов или гроздь бананов, хозяин участка вставал и кричал во весь голос два или три раза: ‘‘Пусть огонь выжжет глаза тому, кто украл мои бананы! Пусть опричь его глаз огонь сожжет и глаза его бога!’ Крик этот разносился по соседним плантациям, заставляя вора трепетать. Люди боялись таких клятв… Но был и иной, более обширный род проклятий, которых тоже боялись и которые служили мощным средством против воровства, особенно плодов фруктовых деревьев, а именно безмолвное иероглифическое табу, или тапуи, как они его зовут. Их было великое множество» [174].

Среди самоанских табу, служивших для защиты собственности, бытовали следующие:

1. Табу барракуды. Дабы предотвратить кражу плодов хлебного дерева, человек выплетал из листьев кокоса барракуду и вешал одно или несколько таких изображений на деревья, которые хотел защитить. И всякий обычный вор боялся прикоснуться к дереву, охраняемому таким образом, так как знал, что если он украдет плод, то барракуда смертельно ранит его, стоит ему оказаться в море.

2. Табу белой акулы. Человек плел из листьев кокоса чучело акулы и вешал ее на дерево. Это означало: своровавший с того дерева будет съеден акулой в следующий раз, как пойдет ловить рыбу.

3. Табу поперечной палки. На дерево горизонтально вешалась палка. Она означала, что тот, кто украдет плод с дерева, будет поражен болячкой, проходящей по всему телу и в конце концов приводящей к смерти.