Человек будущего. Воспитание родителей. Часть 4.

должна давать наслаждение для сознания и тела, поэтому слова посвящены сексу, а

музыкальный ритм — насилию. Пожалуй, мы пока достигаем уровня первобытного человека.

Похоже, недалеко осталось и до обезьян.

Животные и птицы живут статусом. Инстинкт самосохранения заставляет стремиться к

тому, чтобы доминировать над окружающими и подчинять себе других. Моя знакомая покупала

в зоомагазине канареек и поинтересовалась, где можно подвесить клетку.

— Желательно — на уровне вашего лица, — посоветовали ей. — Тогда вы с птичками

будете общаться на равных. Если поместите ниже, канарейки могут впасть в депрессию, будут

находиться в подавленном состоянии. Если повесите выше, у канареек появится гордыня,

чувство превосходства и они перестанут на вас реагировать.

У моего знакомого дома была бойцовская собака. Он задал мне любопытный вопрос.

- Мой пес меня любит, — рассказывал он, — и полностью мне подчиняется. Но

периодически почему то оказывает демонстративное неповиновение. Приходится брать ремень и

хлестать его. И тогда происходит удивительное: пес не только не огрызается, но не показывает

даже признаков недовольства или обиды. Наоборот, становится добродушнее и виляет хвостом.

Чем можно объяснить такое поведение?

- Не забывайте, что собака — это животное коллективное. Плюс бойцовская порода. Вы

для нее вожак, которому она беспрекословно подчиняется. А вожака члены стаи периодически

должны проверять на состоятельность. Когда вожак слабеет, он переходит в подчиненное

состояние. А если будет бунтовать, его загрызут. Это нормальный механизм эволюции на

уровне инстинктов. Ваш пес проверяет вас на прочность, и, если вы не проявите твердости, вы

перестанете быть вожаком. С этого момента вожаком будет он, со всеми вытекающими

последствиями. Такой пес может загрызть хозяина. Но чаще, давая волю своим инстинктам, он

загрызает животных или людей на улице. Ведь хозяин его кормит. Но внутреннее подчинение

уже утрачено.

Человек отличается от животного тем, что у него есть религия. Именно религия

позволяет сдерживать инстинкты и отодвигать их на второй план. С утратой религиозного

мировоззрения человек неизбежно превращается в животное, — именно этот процесс сейчас и

31

происходит в Европе и Америке. Есть формула, которую сейчас все произносят, как заклинание:

«Все, что не запрещено законом, то разрешено». Человеческая логика в виде законов стала

абсолютной. О том, что, кроме юридического закона, есть еще и закон нравственный, никто не

упоминает. В настоящее время человеческие законы начинают разрушать законы нравственные.

Разрушение нравственных законов неизбежно приведет к разрушению души. Вернее, к

разрушению той ее части, которая связана с сознанием и телом и которая определяет их

существование. Что будет дальше, угадать несложно. Трудно только определить время,

отпущенное на распад, и то, как будет выглядеть этот закономерный финал.

Я отвлекаюсь от размышлений. Нужно пройти сложный поворот и в этот момент лучше

отключить все мысли и ориентироваться на чувства.

Все-таки хорошо иногда побыть одному. Меня всегда тянуло к такой работе, которая

позволяет не зависеть от других, сохранять творческое состояние. В юности я вел дневники, это

тоже помогает осмыслению и развитию. В двадцать лет я написал свое первое стихотворение

(это было четверостишие) и посвятил его себе. Тогда я, как все юноши, считал себя гениальным

и никак не мог отделаться от этого ощущения. И хотя судьба у меня не складывалась, а

наоборот, все развалилось, я считал, что отмечен печатью гениальности. Посмотрев на себя в

зеркало, я написал:

И узок лоб, и зад широк,

И все идет ему не впрок,

И дел не знает, как начать,

Но все ж на лбу видна печать.

Следующее стихотворение было посвящено чувствам и состояло уже из восьми

четверостиший. А потом я написал целую поэму и на этом решил остановиться. Но тяга к

творчеству никогда не остывала. Потому что творчество – это наслаждение. Творчество

помогает любить.

Всю жизнь я постоянно что-то напевал себе под нос, внутренняя музыка помогала

ощутить полет в душе. Когда я приехал в Ленинград и стал работать на стройке, я сменил

несколько профессий — сварщика, плотника, электрика. Последняя понравилась мне больше

всего, потому что позволяла иметь свободное время и определенную независимость. Конечно,

электрик из меня был никакой — почему-то у меня все взрывалось и горело. Спасало только то,

что я работал в строительном управлении, где начальником был мой дядька. И когда бригадир в

очередной раз кричал: «Уберите композитора, я уже больше не могу!» - дядька успокаивал его, и

я оставался работать на стройке. Сколько раз я мог погибнуть, лучше не вспоминать.

А потом я решил уйти на вольные хлеба. Уволившись со стройки, я пришел в кинотеатр