Человек должен жить

— Вы молодцом у меня. Из вас выйдет прекрасный терапевт. Конечно, учиться еще и учиться, но фундамент у вас заложен прочный. Не скрою, я мог бы дать вам таких больных, в которых вы запутались бы… даже мы, врачи, зачастую не можем как следует разобраться, вызываем консультантов из Москвы, но зачем я буду давать вам сейчас таких больных? Учиться надо прежде всего на типичных, студенческих случаях. Не так ли?

— Конечно, Михаил Илларионович.

— Вот доучивайтесь, кончайте институт и приезжайте к нам на постоянную работу, — сказал Чуднов. — С удовольствием возьму вас к себе. Квартиру дам. Не комнату, а квартиру. Как?

Я не знал, что сказать. Впереди еще два года учебы. Кем я захочу быть: терапевтом, хирургом или… Мало ли кем?

— Может быть, я буду не терапевтом…

— Конечно, конечно! Это уж вам решать. У вас будет еще время подумать. Взгляды и наклонности формируются не за один день и не за один год. Кем бы ни были — приезжайте!

— Спасибо, Михаил Илларионович. — Я был тронут до глубины души. Еще немного, и у меня навернулись бы слезы. С двенадцатилетнего возраста со мною не случалось такого. Я сказал: — Если буду терапевтом, приеду к вам. Ну, а если хирургом — не обещаю: Золотов… Золотов не даст жить…

Мы сидели в ординаторской. Чуднов молча смотрел в окно на сосны и дымил, дымил…

— Михаил Илларионович, зачем вы курите? — спросил я. — Другим запрещаете, а сами курите. Больные люди поневоле с сомнением относятся к словам врачей.

— Давнишняя привычка, надо сказать, вредная привычка. Несколько раз бросал, но более трех месяцев не выдерживал. Силы воли не хватало. Вы не курите, кажется?

— Нет.

— Вы просто паинька. Ваше счастье, что не приучились, а то, может, тоже не бросили бы.

— А вот Захаров в прошлом году бросил, — сказал я. — Он курил с четырнадцати лет.

— Очень похвально. Было бы, конечно, неплохо, если бы законом запрещалось курить и пить водку медикам. Вы, Игорь Александрович, правильно сказали: мы лекции читаем, ведем пропаганду за здоровый быт, а сами порой… Уж в крайнем случае кури, только дома. Вот тогда ты можешь с чистой душой идти в аудиторию, на народ. Читай лекцию — и тебе поверят. Кстати, по программе практики студенты должны и лекции читать. Вы знаете? Так что прошу… прочтете лекцию о вреде курения и алкоголя, а вторую… а вторую по собственному выбору. Подумайте над темой и мне потом скажете. Набросайте конспект.

— О раке, — сказал я.

— Можно. Интересная тема. Вот и готовьтесь. Скажете вашей участковой сестре, она найдет вам объект и подготовит аудиторию. А теперь идите и исследуйте у Краснова желудочный сок, кровь, мочу… все, что полагается. И не забудьте взять кровь на реакцию Вассермана. Мы берем у всех независимо от диагноза. Полезно. И посмотрите, как ставится реакция. Впитывайте, впитывайте все возможное…

Я дослушал до конца, встал и вышел. В коридоре встретилась Валя.

— Игорь Александрович, Иванов просит ветчины! Можно купить? — Валя смотрела куда-то в сторону. Она все еще дулась на меня.

— Почему ему захотелось ветчины? Потому что в больнице не дают?

— Доктор должен знать. — Валя все еще не смотрела на меня, мяла поясок халата.

— Ну, купите, если просит! Этакое дело, ветчина.

— А можно ему? — спросила Валя, ее бровки поднялись вверх, и она кротко взглянула мне в лицо, но не в глаза, а куда-то в подбородок.

— Можно! — выпалил я.

— А Чуднов ругать не будет? — Валя чуть заметно улыбалась.

— А вы как думаете? Будет ругать? Ну, скажите! Я очень прошу вас, Валя.

— Нет! Вас не будет! — И она взглянула мне прямо в глаза, дерзко и проникновенно. Я даже испугался этого откровенного взгляда.

После обеда Захаров и Гринин пошли в школу, а я решил прогуляться по городу. Я все еще надеялся встретить ту девушку — Венеру. Я вглядывался в лица женщин, иногда нагонял тех, которые шли впереди, если они хоть чем-нибудь напоминали ее.

Я прошел через весь город, видел три средние школы, библиотеку, электростанцию, сберегательную кассу, банк, пошивочное ателье, сапожную мастерскую.

Я зашел на рынок и обошел все ряды и ларьки и осмотрел всех покупателей и продавщиц. Вполне возможно, что она могла быть и здесь. Я купил три пучка зеленого луку и литровую банку сметаны. В больнице нам этого не давали.

Шел и читал все афиши на заборах. Может быть, она артистка? Почему бы и нет? Школа бальных танцев объявляла набор учащихся. Нет, для нас это не подходит, времени нет. Да и вообще. Что такое танцы? Без них вполне можно обойтись.

Возле газетных витрин толпились люди. Из-за их спин я ничего не видел, но постепенно начал вклиниваться между ними и вскоре уже мог читать. Снова пишут про военную опасность. Неужели — Западная Германия, наследница Гитлера, получит ракеты с ядерными зарядами? Нет, вряд ли война будет. Ведь теперь и у нас многое есть… Они побоятся начать.

Несколько минут спустя я стоял возле большой витрины универмага и рассматривал велосипед. Ко мне подошла женщина с ребенком. Женщина и сама была почти ребенок, ей было на вид лет восемнадцать.