Человек-эхо

— Не знаю, я его не узнал. Похоже, что дело происходит в каком-то общественном туалете. Ты… — Его голос сходит на нет, и он несколько раз резко вдыхает и выдыхает. — Ты занималась сексом. Судя по временной отметке, это было неделю назад.

Джесс не может пошевелиться. Туалет. Какой-то мужик. Кто-то, черт знает каким образом, сумел заснять ее в день пожара. Она чувствует, как покалывает кожу, лицо горит огнем…

— Когда ты это получил? — наконец ухитряется спросить Джесс.

— Сегодня. А потом, как только просмотрел, пришла эсэмэска. Там говорилось, что если только я… — Нав опять плачет, втягивая в нос сопли и слезы, голос его звучит не громче шепота, — если только я не убью Гриффина, он передаст это в полицию. И он специально уточнил — нужен именно диаморфин. А потом позвонила ты, и у меня появилось оправдание моему появлению в квартире. Я не мог допустить, чтобы полиция получила это видео! Оно показывает мотив, Джесс!

— Я не убивала Патрика, — бормочет Джесс, все еще оцепеневшая от его слов.

— Знаю. Но это еще не все. Были еще… были еще фото. Женщин… Убитых. Он сказал, что сделает то же самое с тобой. Что убьет тебя и Элис. Что заставит тебя страдать. Будет пытать тебя, насиловать тебя…

— Но почему же ты не позвонил в полицию? Они защитили бы меня.

Нав смотрит на нее:

— Те самые люди, которых ты так ненавидишь? Люди, из-за которых ты сбежала из больницы, бросив свою дочь, только чтобы они тебя не арестовали? И он сказал, что все равно не будет никакой разницы. Он все равно доберется до тебя. Я…

— Но убить человека, Нав? Убить Гриффина? — выкрикивает Джесс.

Нав не в силах посмотреть ей в глаза, но крепко стискивает ее пальцы обеими руками.

— Я люблю тебя, Джесс. И всегда любил. Для тебя я готов на все.

— Я… — Джесс больше ничего не может сказать. Она и вправду знала, в самой глубине души, какие чувства он к ней испытывает, но ее пошатнувшаяся самооценка так и не позволила ей в это поверить. По-настоящему поверить. Чтобы кто-то вроде Нава влюбился в нее… Но теперь — вот это? Просто безумие!

— Где сейчас эта флешка? — шепчет она, бросая взгляд на дверь.

— Все еще на работе, в моем шкафчике. А что… — Но тут до него доходит. — Ты ведь не собираешься съездить туда и забрать ее? Джесс, это слишком опасно, этот человек… Обещай мне, пожалуйста!

— Обещаю. Но, Нав, ты должен рассказать полиции. Обо всем. Иначе тебя обвинят в попытке убийства. Тебя посадят в тюрьму.

Дверь открывается, и в комнату входит старший детектив-инспектор Эллиотт.

— Вы уже все сказали, что хотели, доктор Шарма? — спрашивает она холодным голосом.

Нав кивает. Его лицо кривится, и он опять начинает плакать, на сей раз уже навзрыд, спрятав лицо в ладонях и вцепившись руками в волосы.

Джесс хочется обнять его, но старший детектив-инспектор Эллиотт вытаскивает ее в коридор. Сует Джесс бумажный платочек, и тут она сознает, что тоже плачет.

— Что он сказал?

— Это вы мне сами скажите! Вы же все слышали! — Но тут Джесс сознает, что, наверное, они переговаривались слишком тихо, и Эллиотт по-прежнему в полном неведении.

— Хватит морочить мне голову, Джессика! Что он вам сказал?

— То, что вы и говорили, — отзывается Джесс. — Что он сделал Гриффину укол диаморфина.

— И больше ничего?

— И что любит меня.

Старший детектив-инспектор Эллиотт поднимает бровь.

— Похоже, у нас очередная проблема, — бормочет она себе под нос.

Сопровождает Джесс обратно в камеру. Дверь с грохотом закрывается, Джесс таращится на нее, слова Нава все еще вихрем кружатся у нее в голове. Она дала ему обещание, но знает: ни в коем случае нельзя оставлять там подобную улику. Свидетельствующую о том, что Нав сделал Гриффину смертельную инъекцию не по своей воле, что его шантажировали. И что у нее мог иметься мотив убить своего мужа. Детектив-сержант Тейлор наверняка будет искать способ приспособить эту запись к собственной версии, пока не засадит ее на веки вечные.

Нужно как-то попасть в больницу, забрать эту флешку. Но как она это сделает, запертая здесь?

Глава 67

Шоссе превращается в гравийную колею. Он останавливает машину, вырубает фары и выходит. Пока стоит на поляне, упершись руками в бока и глядя в небо, глаза понемногу привыкают к темноте. Лунный свет едва пробивается сквозь тучи — судя по всему, скоро будет дождь.

Он возвращается к машине и открывает багажник. Она поднимает на него взгляд, ее большие голубые глаза расширились от страха. Руки у нее связаны спереди, ноги тоже стянуты веревкой, она тяжело дышит через нос — строительный скотч, которым заклеен рот, быстро ходит туда-сюда. Он хватает ее за руки и вытаскивает из багажника. Ее голая кожа холодна при прикосновении, и она ежится, но это его нисколько не волнует.