Человек-эхо

— Устал?

Он мотает головой.

— Такое чувство, будто мне больше уже никогда не заснуть. Просто… — Вертит рукой над лицом, неотрывно глядя в потолок. — Одно и то же все кружится и кружится в голове. Постоянно хочется что-то сделать…

Джесс ничего не говорит, но медленно встает с дивана. Встает возле его ног на конце кровати. Чувствует, что краснеет, — нервничает после того, что произошло в прошлый раз. Но ощущает также и возбуждение.

— Что тебе хочется сделать? — спрашивает она.

Он открывает рот, чтобы заговорить, но останавливается, когда Джесс снимает футболку и джемпер, одним быстрым движением. Приподнимается на кровати на локтях, глядя, как она, извернувшись, вылезает из джинсов, пока не стоит перед ним в одном нижнем белье.

— Так что ты хочешь сделать? — спрашивает она еще раз.

— Джесс…

— Гриффин! Заткнись и раздевайся.

Тот мгновение медлит, но она уже видит, что что-то сместилось между ними. Сейчас он ее не отошьет. И вправду: решение принято, он снимает рубашку и джинсы. Джесс снимает с себя остальную одежду, потом забирается на кровать и садится на него верхом.

Гриффин тянется к ногам и одним быстрым движением стаскивает свои боксеры. Потом замирает, встретившись с ней взглядом.

Его руки поднимаются по ее бедрам к талии, и она чувствует легкое прикосновение его пальцев к спине. Никто из них не двигается, в комнате полная тишина. Джесс слышит, как за окном льет дождь, журчит вода, стекая в люки на тротуаре. Выдерживает его взгляд.

Слегка отодвигается назад, пока он тянется к тумбочке, быстро открывает пакетик с презервативом и натягивает его. Потом приподнимается и насаживается на него. Видит, как Гриффин резко вдыхает, потом еще раз, когда она начинает двигаться. Его руки по-прежнему обхватывают ее за талию, но он позволяет ей делать то, чего она хочет, медленно двигаясь сам.

Но тут что-то переключается в нем. Гриффин больше не может сдерживаться. Переваливает ее через себя, поднимается — она обхватывает его ногами — и притискивает к стене. Спиной Джесс ощущает грубые кирпичи, знает, что это плохая мысль, но ей нравится это, и он все сильней толкает в нее.

Головой он уткнулся ей в шею, и она оттягивает ее назад, чтобы видеть его лицо. Хочет, чтобы он поцеловал ее. Хочет ощутить его губы на своих губах — напомнить себе, что они люди, что они живы. Но Гриффин вдруг замирает, словно засомневавшись в том, что они делают.

— Не останавливайся! — просит она его.

Целует его, и он опять входит в нее, на сей раз сильней.

Она слегка соскальзывает вниз, их поза меняется. Они перемещаются, по-прежнему не отпуская друг друга, и он усаживает ее на край большого деревянного стола, его пальцы впиваются ей в ягодицы. Она вцепляется ему в плечи, двигаясь вместе с ним. И больше ни о чем не думает. За исключением всего этого, за исключением его тела внутри и снаружи себя.

Ощущает его пот, его грубую щетину у себя на шее. Это как раз то, чего ей хотелось, думает она.

* * *

После они лежат в постели, передавая друг другу сигарету. В комнате холодает, Гриффин подтягивает одеяло, и Джесс смотрит, как тени и свет от автомобильных фар снаружи мелькают по потолку.

— Всегда используешь это как лекарство от всех проблем, — произносит он через какое-то время.

— Используешь что?

— Секс. Вот это. — Гриффин показывает сигаретой на ее обнаженную грудь.

Секунду она хранит молчание.

— Это ты жалуешься?

— Нет, — говорит он. — Вот уж хрен. Просто на каком-то этапе приходится найти способ привести себя в чувство без того, чтобы переспать с кем-нибудь. — Он примолкает. — Или без того, что ты сделала вчера вечером.

Ей не нравятся эти его слова, но его манера говорить, эта его прямота застают ее врасплох.

Гриффин перегибается через нее, тушит сигарету в пепельнице на тумбочке.

— Это не критика, — добавляет он. По-прежнему приподнявшись на локте, разглядывает ее во тьме. — Я не пытаюсь тебя судить. Ты мало чем отличаешься от меня. Выглядишь лучше, может быть, но внутри мы одинаковые. Просто пытаемся прожить очередной день.

Джесс таращится в потолок.

— Гриффин… — медленно начинает она. Ей нужно рассказать ему. Это ее долг перед ним, по крайней мере. Джесс делает глубокий вдох. «Он наверняка решит, что я какая-то ошибка природы, — думает она, — как это делают большинство людей, когда узнают про это». Но ей наплевать. По какой-то причине она доверяет ему.

— У меня состояние, которое называется врожденная нечувствительность к боли, — говорит Джесс. Гриффин поворачивается в постели лицом к ней, и она встречает его изумленный взгляд. — Короче, я абсолютно не чувствую никакой боли, — заканчивает она.

Он замирает.

— Вообще никакой?

— Я могу чувствовать тепло и холод. Могу чувствовать прикосновения, нажим. Но боль — нет.

Да, тот же зуд она все равно чувствует. Или щекотку. Но ни острой, ни тупой боли. По крайней мере, в физическом плане.

— Так вот почему… — начинает Гриффин, показывая на ее голову, и она кивает. — А что, по-моему, совсем неплохо, — добавляет он через секунду.

— Это не так.