Читаем Человек— гармония— природа полностью

Гармонию чувства и разума как предпосылку гармонии человека с природой, по-видимому, имел в виду Маркс, когда писал, что будущая ассоциация свободных производителей восстановит разумным путем эмоциональное отношение к земле{48}. Сейчас речь должна идти об эмоциональном отношении ко всей природе, отнюдь не препятствующем разумному, т. е. об экологической гармонии разума и чувства. Столь же необходима гармония деятельности и нравственности. О целостной личности как идеале говорилось в «Ведах», произведениях древнегреческих и западных философов. В марксизме представление о целостной, гармонически развитой личности и развитии ею своих сущностных сил как самоцели исторического процесса получило глубокое социально-экономическое обоснование.

Сущность целостной личности представляет собой не только совокупность общественных отношений, но включает в себя природу в ее целом, иными словами, осуществленную природу человека. Эта сущность социально-природна, космически-универсальна.

Двумя неотъемлемыми атрибутами целостной личности являются любовь и творчество, которые сами по себе целостности, имеющие дело с целостностями. Первый позволяет личности адекватно включиться в социальное целое и сформировать устойчивые связи в нем. Второй обеспечивает возможность потребной модификации социального целого. В качестве идеала целостной личности предстает творец культуры, общественный деятель, в котором любовь к человеку, к народу, человечеству сочетается с творческим горением.

Все характеристики личности связаны в определенной мере с состоянием природной среды. О том, как влияет последняя на здоровье человека, сказано выше. При этом социально здоровым может считаться не только тот, кто не болен физически и психически, но прежде всего тот, кто способен реализовать в обществе свои сущностные, природные потенции и помочь созданию такой социальной среды, которая обеспечивает развитие сущностных сил другими людьми. Это именно целостная, гармонически развитая личность, и, таким образом, формирование последней предстает как важный фактор социального здоровья (не случайно слова исцеление и целостность однокоренные).

Тезис о том, что именно целостная, гармонически развитая личность является подлинно здоровой, как будто опровергается тем фактом, что подобная личность может заболеть и умереть в раннем возрасте. Однако это возражение не учитывает, в частности, того, что личность не есть обособленный индивид, а «ансамбль социальных отношений», чутко отзывающийся на все социальные беды. Более того, чем больше человек личность, тем более глубоко он задействован в социальном целом. Подлинная личность не может спрятаться в скорлупу своих личных интересов именно потому, что сущность человека — совокупность общественных отношений. Доброе здравие на фоне общественного упадка, которое возможно, видимо, только на основе тупого равнодушия к общественным нуждам и потребностям, есть тоже своего рода болезнь, вытекающая из отчуждения человека не только от общества, но и от своей сущности (разве отчуждение от собственной сущности не есть болезнь, хотя человек может и не чувствовать никакой боли?). Из понимания личности как «ансамбля социальных отношений» (из этого, впрочем, отнюдь не следует, что личность только отношение к другим, а не она сама — не следует противопоставлять личность как отношение и как субстрат отношения) вытекает, что о здоровой личности можно говорить с полным основанием в том случае, если общество здорово.

С этой точки зрения физическое и психическое состояние человека следует связывать именно с социальным здоровьем, со здоровьем социальных связей в обществе в их целом. Конечно, связь эта не жестко детерминирована, но ее все же, по-видимому, можно проследить и до некоторой степени выявить. На наш взгляд, здесь имеют место два противоположных процесса. Целостная, гармонически развитая личность стремится преодолеть дисгармонии в социальном целом и следствием этого может быть как повышение гармоничности социального целого, так и упадок гармоничности самой преобразующей социальное целое личности. Здесь неизбежна борьба, которая определяет поведение и состояние личности. Коль скоро личность исчерпывает свои преобразовательные потенции (это зависит, конечно, и от степени сопротивления среды и от особенностей самой личности), она сама заражается дисгармоничностью социального целого и погибает. Заметим, что мы рассматриваем здесь, считая ее определяющей, только социальную, но не биологическую детерминанту человека, хотя вторая несомненно очень важна сама по себе.

Между формированием целостной, гармонически развитой личности и социальным здоровьем существует, по нашему мнению, определенная связь. Если в обществе много болеют, значит оно дисгармонично и дисгармоничен сам человек, живущий в нем. И наоборот: если общество состоит из целостных, здоровых индивидов, оно само гармонично устроено. Данное положение нуждается в последовательном развертывании и подробном обосновании, но это выходит за рамки нашей темы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Иисус Неизвестный
Иисус Неизвестный

Дмитрий Мережковский вошел в литературу как поэт и переводчик, пробовал себя как критик и драматург, огромную популярность снискали его трилогия «Христос и Антихрист», исследования «Лев Толстой и Достоевский» и «Гоголь и черт» (1906). Но всю жизнь он находился в поисках той окончательной формы, в которую можно было бы облечь собственные философские идеи. Мережковский был убежден, что Евангелие не было правильно прочитано и Иисус не был понят, что за Ветхим и Новым Заветом человечество ждет Третий Завет, Царство Духа. Он искал в мировой и русской истории, творчестве русских писателей подтверждение тому, что это новое Царство грядет, что будущее подает нынешнему свои знаки о будущем Конце и преображении. И если взглянуть на творческий путь писателя, видно, что он весь устремлен к книге «Иисус Неизвестный», должен был ею завершиться, стать той вершиной, к которой он шел долго и упорно.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука
Критика политической философии: Избранные эссе
Критика политической философии: Избранные эссе

В книге собраны статьи по актуальным вопросам политической теории, которые находятся в центре дискуссий отечественных и зарубежных философов и обществоведов. Автор книги предпринимает попытку переосмысления таких категорий политической философии, как гражданское общество, цивилизация, политическое насилие, революция, национализм. В историко-философских статьях сборника исследуются генезис и пути развития основных идейных течений современности, прежде всего – либерализма. Особое место занимает цикл эссе, посвященных теоретическим проблемам морали и моральному измерению политической жизни.Книга имеет полемический характер и предназначена всем, кто стремится понять политику как нечто более возвышенное и трагическое, чем пиар, политтехнологии и, по выражению Гарольда Лассвелла, определение того, «кто получит что, когда и как».

Борис Гурьевич Капустин

Политика / Философия / Образование и наука