Человек и его тень

«…Врачи велели мне не волноваться, даже не радоваться излишне, поэтому я напишу вам обо всем как можно спокойнее.

Вы знаете, что я уехал в столицу по приказу центрального руководства и участвую в создании образцовых революционных пьес. От переутомления я заболел, и ответственные работники отдела культуры поместили меня в клинику. Только что товарищ Вэй Тао навестил меня от имени все того же центрального руководства, которому я очень благодарен за заботу обо мне.

А вы мною так ни разу и не поинтересовались. Более того, я слышал, что среди вас есть люди, распускающие обо мне злонамеренные, клеветнические и ни на чем не основанные слухи. Что все это означает? Зависть к способному товарищу или недовольство образцовыми революционными пьесами? Взгляните внутрь себя и исправьтесь.

Сейчас во всей стране началась борьба против реабилитации правых сил. А как у вас обстоит с этим дело? Вам не мешало бы сообщить мне об этом. Ручаюсь, что среди вас достаточно контрреволюционеров, именно они и клевещут на меня. В заключение оставляю за собой право ответить на любые клеветнические измышления и инсинуации. Времени впереди много, еще увидимся!..»

Отослав оба письма, Чжуан почувствовал себя немного усталым и уже хотел вздремнуть, как вдруг с шумом снова поднялся. Он вспомнил об одном крупном и срочном деле.

Глава девятнадцатая. Художественный вымысел, вымышленное художество и трогательные заботы о будущих исследователях.

В тот же день Чжуан Чжун настоял на выписке из больницы и, вернувшись домой, снял со сливного бачка в уборной фотографию, на которой он изображен вместе с Цзян Цин. Хотя фотография была под стеклом, он стер с нее пыль не влажной, а сухой тряпкой, чтобы, не дай бог, не повторилась история с портретом председателя Мао. Затем он снова повесил фотографию на стену, отступил на несколько шагов и стал почтительно рассматривать. Цзян Цин по-прежнему выглядела величественной, а он — очень скромным, наглядно демонстрируя свою преданность верховной руководительнице. Созерцание этой исторической фотографии вселяло в душу удивительное спокойствие и вместе с тем гордость. Писатель чувствовал, что обладает поистине незаурядным даром предвидения: в нужную минуту убрал фотографию, но народу к нему ходит мало, так что никто ее не обнаружил. Самое же мудрое, что он не уничтожил ее и не спустил обрывки в унитаз, как сделал с фотографией Вэй Цзюе. Иначе что бы он ответил верховной руководительнице, если бы она спросила об их совместном портрете? Подумать и то страшно! К Вэй Цзюе он, конечно, зря снова ходил, это едва не погубило его, но недаром говорится, что счастье несет с собой беду, а в беде таится счастье. Именно последнее с ним и произошло, исключительно благодаря его активности. Он нанес умелый контрудар, донес на Вэя и добился полного успеха! Все это наполняло его сердце законной гордостью.