Человек и песня

И снова (в который уж раз!) маленькое, дрожащее от напряжения тельце упрямого труженика — шестиместного самолетика — низко и бережно несет нас над гигантской бирюзовой чашей Белого моря, над деревушками, забредшими на край земли, над острыми пиками темных елей, над затейливыми иероглифами заблудившихся в лесных глухоманях речушек и красновато-ржавыми проплешинами болот, над малыми и большими — до невероятия синими — безлюдными лесными озерами, над желтыми песчаными отмелями реки Варзуги и осыпями крутых прибрежных холмов туда — к заветному селу Варзуге, что в двадцати километрах от моря...

Я люблю эту древнюю, просоленную всеми морскими ветрами землю и ее коренных «засельщиков» преданной дочерней любовью. Почти все мои лучшие работы, увидевшие свет и получившие признание, так или иначе связаны с Терским берегом, со славным селом Варзугой, с ее знаменитым народным хором и с Александрой Капитоновной Мошниковой.

Ветеран труда, ветеран фольклорного хора колхоза «Всходы коммунизма», Александра Капитоновна утверждает, что наша первая с ней встреча была немного забавной. Будто бы напившись с дороги чаю с душистыми теплыми шанёжками и «вызнав» достаточно о хоре и песнях, я стала «даваться» на ночлег. А Александра Капитоновна ответила: «Взяла бы тя, приняла бы тя — така ты свойчата, на выдох говорка. Да вот Димитрий-от Михайловиць Балашов (знашь ведь его? Песни бывалошны тоже записывает, дак... писатель ишшо сам) пишет вот письмо — «скору грамотку», велит от ёго какуто Красовскую принять. Поди, высокоратна птица. Приедёт, дак нать ей уж одну принять. Ты уж прости, не серчай. Я отведу тя тут к своим порядовным суседам». И будто бы я ответила, от смеха давясь чаем: «Так я Красовская и есть». Так говорит Капитоновна. А коли говорит, значит, именно так оно и было. Потому что она всегда говорит только правду. Это известно всем, кто знаком с нею. Что же касается меня, то я никак не могу вспомнить ни одной подробности нашей первой встречи. Потому что мне кажется, будто знаю я Капитоновну всю жизнь. Иногда мне даже чудится, будто мы с нею — одно и то же. Будто это вместе со мною росла кареглазая девочка с толстой каштановой косой, с непослушно кудрявящимися прядками на висках и у затылка. Будто вместе мы слушали с полатей, в запечье, песни ее отца, Капитона Федоровича Чурилова, и вполголоса их повторяли, «разводя на голоса». Будто вместе бегали по соседству к подружке Федорушке слушать мудрые сказки, поучения, были и скоморошьи небывальщины ее отца — современного летописца Варзуги, бородатого труженика-силача Николы Ивановича Коворнина: