Человек и закон. Майкопский «Негус»

Гвоздем же программы было, конечно, сообщение Айка, то есть Хмельницкого. Оказалось, что Хмельницкий до самого последнего времени вел с Центром радиоигру под контролем КГБ. Николай был искренне рад тому, что ошибался, считая Константина злобным антисоветчиком, способным на любое преступление. Впрочем, это могло быть и маской Константина там, в Бад-Висзее, да и человек способен чему-то научиться...

— Последний раз, — говорил Константин Хмельницкий, — у меня был сеанс связи 30 декабря 1956 года. Вот какое я от них получил распоряжение: «Осмотри самолеты на аэродроме Брянска, сообщи большие номера на хвостах, отдельно бомбардировщиков, отдельно истребителей. Кого еще подобрал для нашей работы? Сообщи данные. Храни тебя Бог».

Под смех советских корреспондентов (западные журналисты, конечно, не смеялись) Константин закончил свою речь такими словами:

— Сегодня 6 февраля 1957 года. Очередной сеанс у меня 14 февраля, но, я полагаю, они на связь не выйдут.

Отвечая на вопросы, он рассказал, что должен был изучить брянские леса, готовить там опорные базы будущих восстаний против Советской власти, площадки для приема самолетов с новыми группами агентов, оружием и снаряжением. (Даже двумя десятилетиями позднее, в конце 70-х годов, бывший директор ЦРУ Уильям Колби писал: «Невозможно переоценить важность поразительных технических достижений. Они привели к глубоким переменам в профессии разведчика, добавляя неизмеримый объем информации, на основе которой можно сделать разумные выводы. Но я спешу оговориться: технические средства не отменяют необходимости в шпионах, не делают их профессию устаревшей, как утверждают некоторые». Абсурдность заданий Центра Хмельницкому состояла не в интересе к номерам самолетов и не в технических возможностях подготовки баз в брянских лесах, а в тщетности надежд на восстания. Но этот упрек следовало бы адресовать, пожалуй, не спецслужбам, а политикам типа Дж. Ф. Даллеса, ослепленным антикоммунизмом.)

Больше всего Николай обрадовался встрече с Адамом Новиковым, с которым их связывало общее прошлое — строительство аэродрома в Мюнхене, Марокко, Западная Германия, совместная учеба в шпионской школе. Набожный крестьянин, Адам Новиков, казалось, и не изменился с тех пор, как Николай видел его на церковном клиросе в Касабланке. Адам жил на Кубани, работал в совхозе, обзавелся семьей, все у него было хорошо. И ему, как и Николаю, все эти энтээсовские козни казались невероятно далекими, ненужными, скучными. Насколько важнее им были теперь виды на урожай, простуда у ребенка, появление в огороде колорадского жука!

Обо всем таком они и поговорили вечером после пресс-конференции, наконец-то получив разрешение зайти вместе куда-нибудь и по русскому обычаю выпить по стакану водки. Стала эта встреча прощанием. Прощанием с прошлым. Это было их последнее прикосновение к миру шпионажа и контршпионажа, секретных операций и громких разоблачений, конспиративных квартир и шифрованных радиопередач, к тайному фронту, война на котором никогда не утихает.

XII

Николай сызмала стремился «жить, как все». В общем, так он и прожил свою жизнь, не считая короткого — если соотносить с длительностью всей жизни — периода его «приключений».

Так бывает со многими. Но одни считают этот короткий период (война, участие в каком-то рискованном предприятии и т. д.) интересным и ярким в сравнении с серостью будней. Такие люди любят поговорить о былых боях и походах, о приключениях и лишениях. И чем дальше уходит время или чем серее будни, тем больше любят они вспоминать.

Но есть другие люди. И, видимо, имея в виду их, классик высказал тонкую мысль о том, что самые авантюрные приключения имеют своей целью восстановление чем-то нарушенного нормального (обыденного) хода вещей. Все — ради продолжения существования.

У Николая Карповича Шурко был ярко выражен именно такой склад личности. Верно, однако, и то, что его «приключения», оценка их им самим и особенно другими людьми принципиально отличались от того, что было с человеком, допустим, ветераном войны, который никогда не был ни в плену, ни на оккупированной территории, не служил в РОА, не состоял в НТС, кому выпало счастье пусть и тяжкого, но прямого пути. Вот и сидел Николай все праздники Победы взаперти, не показываясь на люди. Хотя злодеем не был.