Человек идет в гору

— Ну, что носы повесили? Давайте разберемся вместе…

Стрелковы стояли у станка — рослые, сосредоточенно-молчаливые, внешне спокойные.

— Фундамент неустойчив, Елизавета Петровна, — сказал Никита.

— И мотор слабый, — добавила Шура.

— А зачем это вам? — не поняла Лиза.

— Как зачем? — нетерпеливо подернула плечом Шура. — Чтоб увеличить скорость.

— Но ведь сейчас речь идет об устранении брака.

— Мы продумали с Шурой все, — ответил Никита, уверенно взглянув на Лизу, — на больших скоростях неравномерности резьбы не будет.

Лиза молча удивилась простоте и правильности найденного ими решения. К груди подступила теплота волнения.

— Милые мои! — сказала она. — С вас портреты бы рисовать… лучших стахановцев! А вас бракоделами…

— Ничего! — ответил Никита без улыбки. — Злее будем!

После гудка цех опустел. Только Лиза с «бригадой влюбленных» оставались на работе. До позднего вечера возились они со станком — поставили мотор в пять киловатт, сделали новый углубленный фундамент. Им помогали электрики и механик.

Лиза предложила вместо одного отрицательного угла впереди заточить углы и на боковых гранях резца.

Добрывечер метался по цеху — злой и шумливый: наступило роковое пятнадцатое число — грань перехода от ленивого затишья к нарастающему штурму.

— Мне винты нужны, а вы тут занялись экспериментами! — кричал он на Лизу и супружескую чету Стрелковых, возившихся у станка.

— Тише, перегреетесь, Иван Григорьевич, — отвечала Лиза, выглядывая из-под станка с рассыпавшимися волосами и чумазым лицом. — Будут винты. Потерпите.

Никита и Шура с трудом сдерживались, чтобы не рассмеяться.

— Мне сегодня винты нужны! Понимаешь ты это или нет. Лиза? На диспетчерку ведь не тебе идти, а мне.

— Пошли меня. Я сумею постоять за второй механический. Не то, что ты!

Волна раздражения нахлынула на Ивана, затопив все, что сдерживало его до сих пор.

— Вот шо, — сказал он дрожащим от негодования голосом. — Расточку винтов я поручаю Глебу, а вы, Стрелковы… за невыполнение распоряжений начцеха, станете на подсобные работы.

Никита и Шура стояли ошеломленные неожиданным решением Добрывечера.

Лиза пружинисто поднялась во весь рост.

— Ты ее сделаешь этого!

— Сделаю!

— Не забывай, что я профорг и сумею… остудить твое самодурство!

Добрывечер резко повернулся и пошел к станку Глеба.

— Ничего, работайте, — успокоила Стрелковых Лиза. Голос ее дрожал. — Пока Глеб осваивает этот капризный винт, мы опередим его.

«Нет, так дальше нельзя! — думала Лиза, кусая губы.. — Он стал невыносим. Живет только сегодняшним днем. Дальше глядеть не хочет».

Никита вставил заготовку. Загудел мотор с непривычной могучей силой. Станок давал теперь тысячу оборотов. Скорость резания равнялась ста метрам в минуту. Резец брал металл мягко, будто резал масло.

На расточку винта потребовалось всего четыре прохода. Не обратив внимания на время, Никита вынул винт и стал проверять резьбу. Поверхность резьбы получилась ровная, чистая, без шероховатостей, словно после шлифовального станка. Шура взяла гайку и стала навертывать на винт. Гайка шла по всей длине резьбы ровно и упруго.

— Есть! — крикнул Никита и побежал к начальнику цеха. Шура не отставала, раскрасневшаяся, счастливая.

— Есть винт, Иван Григорьевич! — громко, в один голос произнесли Стрелковы, вбегая в кабинет Добрывечера.

Добрывечер, хмурый, всклокоченный, с помятым желтым лицом, глядел на них, не понимая.

— Отнесите его в БЦК. Пусть проверят, — сказал юн, помолчав. Никита и Шура вышли, удивленно переглянувшись.

— Ну и Иван Григорьевич! Когда не получается — кричит, а сделаешь — тоже чем-то недоволен, — проговорила Шура с обидой в голосе. — Даже не спросил, как мы добились этого.

— Загадочный! Иной человек весь как на ладони, а иного покуда поймешь — мешок соли съешь, — сказал Никита.

А Добрывечер сидел, ероша пальцами обеих рук густые кудри…

Никита, сдав контролеру ОТК первый винт, с каким-то небывалым прежде нетерпением встал к станку. Шура пошла в кладовую, выгребла оттуда все заготовки, потом побежала в первый цех, боясь, что Никите не хватит заготовок.

А он точил и точил. Вместо трех винтов за смену Никита только до обеда уже сделал сорок винтов.

Рабочие цеха, как на чудо, приходили смотреть на работу Стрелковых. После обеда, приметив жадный и нетерпеливый огонек в глазах Шуры, Никита сказал:

— Точи!

Она молча встала к станку. Казалось, крылья выросли за спиной. В сердце стучало неизбывная радость.

Такие винты всегда точили за три часа. Это считалось хорошим показателем. А сейчас винт сходил со станка через каждые — трудно поверить! — пять минут.

— Пять минут! — восхищался Петр Ипатьевич, обсуждая успех Стрелковых. — Да за такое время прежде токарь успевал только в затылке почесать, получая задание. А они, светлый месяц, — винт дают. Чудо!

В конце рабочего дня над цехом повисло красное полотнище с белыми праздничными буквами:

«Сегодня токари Стрелковы, вместо трех винтов по норме, дали девяносто шесть винтов за смену. Слава Никите и Шуре Стрелковым!»