Человек из дома напротив

Сафонов выглядел обычным человеком, разве что немного растерянным. По фотографиям в альбоме Анна сразу узнала ипподром. Они много раз были там с дядей Костей. Женщина бормотала, что Никита увлекался скачками, а девушка знала: если человек любил что-то, связанное с лошадьми, он не разлюбит это и через двадцать лет.

Она дождалась ближайшего заезда и приехала на Беговую.

Пять раз, десять, двадцать, круглый год – она могла бы покупать билет на скачки столько раз, сколько потребуется. Но ей повезло: она встретила Сафонова сразу.

Он мало изменился. Такое же приятное доброе лицо, как на фотографиях. На трибуне он заметно успокоился, расслабился: похоже, это было его место силы, как у нее дом.

Сафонов не мог ее узнать, но Анна все равно держалась в отдалении. Нельзя, чтобы он заметил ее в толпе.

Они вместе тряслись в электричке. Вместе шли в коттеджный поселок: Сафонов по левую сторону дороги, Анна по правую, за кустами. Потом она забралась в его коттедж через окно и стала ждать.

2

Когда Анна вошла поздно вечером в свой дом, ее колотило. Алексей Иванович грел в кухне суп, и она, издав невнятный звук, который должен был сойти за приветствие, метнулась мимо него – быстрее, чтобы он не увидел ее лицо. Но студент каким-то образом почувствовал неладное и перехватил девушку у двери в ее комнату. «У вас такое лицо, Анна Сергеевна, словно вы кого-то убили».

Вот тогда у нее подогнулись ноги.

Надо отдать должное студенту: он не растерялся. Подхватил ее, перетащил в комнату, усадил на диван и исчез. Вернулся с фляжкой коньяка.

– Это пейте. – Сунул ей под нос стакан. – Этим закусите.

Закусывать пришлось дешевым сыром, который сгодился бы только в мышеловку, приманивать голодных зверьков. Но Анне все равно стало легче. Студент принес плед. Под теплой шерстяной тканью озноб понемногу утих.

– Рассказывайте, – твердо сказал Алексей Иванович.

И Анна ему все рассказала.

Теперь простить себе не могла: впутала постороннего человека в дело, которое не касается никого, кроме нее. Нельзя было вешать на него груз такого знания. Нельзя.

Однако с виду все осталось по-прежнему. Студент варил по утрам кофе себе и ей. Не напоминал о разговоре, что случился между ними вечером пятнадцатого. Казалось, вообще забыл о нем.

Один раз Анна задумалась: что будет, если жилец обратится в полицию? Но сразу поняла, что глупость это, и глупость стыдная.

Сложнее всего оказалось с конвертами. Анна ни разу не воспользовалась деньгами, даже в самые тяжелые времена. Теперь, зная, что их присылала мать одного из убийц, она ощущала, что ей физически тяжело находиться рядом с ними. В ее снах гора из купюр вырастала до потолка, заваливала Анну, и ей нечем было дышать.

В конце концов она отдала их студенту. «Спрячьте куда-нибудь, Алексей Иванович». В глаза не смотрела, боялась расспросов, но студент и здесь не подвел. «Не беспокойтесь, Анна Сергеевна». И все. И нет конвертов. Ничто не мешало ему исчезнуть на следующий же день, благо сумма за эти годы набежала приличная, а по Аниным меркам просто огромная. И в полицию не заявишь: откуда у девчонки, работающей конюхом, такие деньги?

Но жилец не сбежал.

3

Утром Анна проснулась от того, что в окно било солнце. «Проспала!» Опоздать на конюшню было, по ее убеждению, тягчайшим проступком. Она кинулась к шкафу. Джинсы, свитер… Где рабочий комбинезон?

«Выходной сегодня, балда», – сказал ясный голос в ее голове, и Анна выдохнула.

Комбинезон висел на сушилке, выстиранный с вечера. На боку разошлась «молния», требовался небольшой ремонт. За швейной фурнитурой надо было ехать в соседний район. Анна накинула джинсовую куртку, обмотала горло шарфом и вышла на крыльцо.

– Кис-кис-кис!

Кошки, которых она выпустила на рассвете, запрыгнули на перила.

– Шлялись где-то, – недовольно сказала Анна.

Они были Муся и Муська, обе пришли в ее дом сами, одна подростком, другая совсем маленьким котенком. С возрастом стали почти неотличимы. Разве что Муся за зиму всегда наедала себе щекастую ряху, а Муська ела умеренно, блюла фигуру.

Анна закрыла за собой калитку, подумала, что когда вернется из института Алексей Иванович, кошки и у него будут выпрашивать еду. Надо предупредить, чтобы не кормил.

В следующую секунду ее откинуло к забору. Человек подошел вплотную и почти нежно положил руку ей на шею.

– Где он, Анечка? – раздался вкрадчивый голос. – Куда он пошел?

Страшнее всего была не железная хватка на ее горле, и не вязаная шапка с узкой прорезью, в которую были видны только глаза, а то, что Анна не могла понять, мужчина это или женщина. Перед ней стояло сумасшедшее существо. Пальцы у существа были ледяные.

– Кто пошел? – выдавила она.

Только не шевелиться. У нее не было капли сомнения в том, что оно с легкостью сломает ей шею.

– Его мать рассказала тебе, – прошептал человек. – Ты искала его. Где он? Скажи мне, и будет хорошо, славно тебе будет детка, погуляешь, рябинки поклюешь…

– Я… не знаю… где он…

Одно движение, и ее затылок вдавило в забор. Девушка захрипела. Ее горло стискивали не пальцы человека, а щупальца.