Человек из красного дерева

После разговора осталось неприятное чувство, досада и протест. Я подумал, что он неправ, что я мог бы возразить ему. Какая разница, кому достанется слава? Какая разница, кто станет генералом? Главное – отразить вторжение врага, дать отпор, не пустить, и ещё догнать потом – и по шее натолкать, чтобы впредь было неповадно. И за такое великое действо не грех положить две сотни деревянных уродов. И если потом память о них сотрут – значит, так тому и быть. Что такое память? По воле Создателя родились многие миллиарды – но память осталась о немногих. Кто знает, какие удивительные существа появлялись на свет в отдалённые времена? Может, до нас, деревянных людей, жили каменные люди, а до каменных – люди, вовсе не имеющие материального облика, а ещё раньше – люди, не уверенные, что они люди. Кто помнит о них? Устная память хранит историю около ста лет: от деда к внуку, дальше внук понемногу забывает сказанное дедом. Письменная память хранит историю от пятисот до тысячи лет; но любой, самый надёжный и уважаемый письменный источник, – однажды вдруг подвергается жестокой критике, оспаривается, признаётся ничтожным.

Прошлое так же подвижно, как и будущее. Незыблем лишь настоящий момент: сегодняшний, сейчас протекающий миг, неуловимый и ужасный в своей быстротечности.

Проводив Читаря и обдумав его слова, я основал у себя тележный двор, стал собирать телеги и возы, и продавать в армию. Цену брал совсем малую: только чтоб возместить покупку материала.

Телеги, а также грузовые возы, надобны были в огромном количестве. Тысячи телег и возов каждый год. Помимо телег, требовались лошади. Успех любой войны зависел от обоза. На телегах возили провиант и боеприпасы. На телегах возили раненых. На телегах возили пленных: обмороженных, окоченевших, несчастных французиков.

Без телеги, запряжённой лошадкой, армия не могла существовать, и генералы это понимали, и сам государь Александр Павлович понимал ещё лучше.

В те времена в русской армии количество коновалов в три раза превосходило количество военных врачей. Забота о лошадях была важнее заботы о солдатах. Лошадей берегли, выхаживали, залечивали ранения. Лошади были менее выносливы, чем люди.

А вот телеги и возы – не берегли: разбивали, жгли на дрова, строили из них защитные укрепления, но чаще – просто бросали, завязнув в грязях или опрокинувшись в канаву.

Ещё чаще – телеги ломались под тяжестью наваленного неподъёмного груза.

Я нанял одного батрака и одного подмастерья, и делал только телеги и возы, по личному заказу его превосходительства генерала Щербатова, интенданта Первой армии.

Кованые железные оси и обода заказывал отдельно, но ставил их всегда сам.

Телеги делал первостатейные, крепкие и лёгкие. Выкатывал по полсотни телег в год.

Когда русская армия вступила в Париж, за ней шёл обоз из трёх тысяч телег и возов, и там были во множестве мои телеги и возы, и я горжусь, что они докатились туда через полмира.

Русская армия стояла в Париже долго, офицеры развлекались как могли, ходили по кабакам и харчевням, по торговым лавкам, по доступным бабам, и всюду вместо денег оставляли расписки. Когда пришло время уходить из Парижа, командующий экспедиционным корпусом князь Михаил Семёнович Воронцов приказал собрать все расписки по всем харчевням, лавкам и со всех блядей. Сбор расписок продолжался три недели, в итоге набрали четыре мешка, полную телегу, и то была телега, мною сделанная. Меня там не было, но что телега моей работы – знаю наверно; рассказали те, кто присутствовал. Когда телегу с мешками доставили в ставку князя Воронцова, тот вышел, вздохнул и приказал все расписки разобрать силами писарей и приставов армейской канцелярии, и оплатить золотом из его, князя Воронцова, кармана. Всего вышло полтора миллиона рублей.

Чтобы погасить весь долг, Воронцов продал своё наследственное имение Круглое.

Я им не восхищаюсь, нет. Продать имение, купить имение, туда миллион золотом, сюда два миллиона. Жизнь аристократов меня не сильно интересовала. Я держался в тени, как велел мой братик Читарь. Никуда не лез, не высовывался. От солдатчины имел освобождение, как мастеровой, выполняющий важные военные заказы. Людям своим хорошо платил, но держал в чёрном теле, за пьянство больно бил, за глупость бил ещё больней. Соседи меня уважали. Кто победней – кланялись и ломали шапки. Хотя я к купеческому сословию не принадлежал. Антип Ильин, хозяин тележного двора. Непонятно, кто такой и откуда взялся.

Каждый месяц заказывал по четыре лошади и выкатывал со двора по четыре новых телеги, и гнал их на интендантский склад.